Гилберт знал дорогу и уверенно вел ее вперед, оставляя позади поворот за поворотом. Лора ковыляла следом, не отрывая глаз от факела, возникшего вдруг в его руке.

Его пламя гипнотизировало, играло, заставляя видеть то, чего не было. Твидовый пиджак Гилберта рассыпался, как тлеющие угли, под ним оказалась туника цвета слоновой кости. В левой руке вырос крылатый посох, вокруг которого обвивались золотые змеи. Их маленькие чешуйчатые головки коснулись друг друга и повернулись к Лоре.

«Помогите мне, – безмолвно взмолилась Лора. – Говорить она не могла. – Останьтесь со мной».

И, словно это она призвала их, на сводах туннеля проявились тени. Силуэты мужчины и женщины и двух маленьких девочек скользили рядом с ней. Она видела знакомые лица. Она видела лица, которые любила.

Лора протянула руку к женщине, пальцы скользнули по ее лицу.

«Останься со мной, – просила она. – Останься со мной…»

Очертания Гилберта расплывались – зрение отказывало. Лора тяжело привалилась к стене, тратя последние силы, чтобы, цепляясь за камни здоровой рукой, тащить себя вперед сквозь холодный поток. Уровень воды так поднялся, что приходилось задирать подбородок, чтобы не хлебнуть воды.

Может быть, это наказание? Ее приговорили снова и снова совершать это путешествие во тьме, проживать эту маленькую вечность, испытывая смертные муки, терзаться от осознания того, что она никогда не доберется до выхода из туннеля и не найдет в себе сил выбраться по лестнице наружу.

Где-то за спиной сладко зазвучал тихий перезвон, потом еще один, пока не превратился в песню, похожую на утренний щебет птиц.

Гилберт остановился и повернулся к Лоре.

– Вот мы и дошли, дальше мне нельзя.

Лора судорожно вздохнула, прижимаясь спиной к шершавой стене. Она протянула руки к любимым лицам, но тени померкли и исчезли.

«Останьтесь со мной».

– Я прошу у тебя прощения за роль, которую сыграл во всем этом, – раздался совсем рядом голос Гилберта, и Лора почувствовала ласковое, теплое прикосновение ко лбу.

Она уже не понимала, открыты ли ее глаза, и почти не чувствовала тела, разум вырвался на свободу. Когда Гилберт снова заговорил, его голос стал более четким и глубоким, и слова огненными буквами вспыхнули в сознании Лоры:

– Глаза богов устремлены на тебя.

Тусклый свет факела развеялся, но Лора все еще ощущала присутствие тех, кто ее окружал.

«Останьтесь со мной, – отчаянно умоляла их она. – Останьтесь… Не покидайте меня…»

Тени обвились вокруг нее, и, когда ее мысли обратились в пепел, а мир исчез, она больше не боялась.

46

Звук бьющегося сердца нашел ее в темноте.

Лора устремилась за этим биением как Орфей, который шел на свет, мечтая вывести Эвридику из подземного мира. Она знала – стоит оглянуться в поисках призраков, и она потеряет этот звук навсегда.

И она поплыла навстречу растущему теплу – к знакомой силе, которая окутывала ее чувства.

Ее веки были покрыты грязью, но она заставила себя поднять их.

Глаза Кастора были закрыты, лицо запрокинуто, открывая линию подбородка. Его сила пульсировала вокруг, сжигая окружавший его сумрак, превращая стоячую воду в плотную клубящуюся дымку.

Лора лежала в его объятиях – одной рукой новый бог поддерживал ее за плечи, а другая накрывала то место, куда вонзилось лезвие.

От одного взгляда на него слезы катились по ее лицу. Он весь был воздух и солнечный свет, слишком бесплотный, чтобы быть настоящим. Он будто и не дышал вовсе.

Лора протянула руку и осторожно провела пальцем по его щеке. Поймав ее ладонь, Кастор прижал ее к своей груди, к тому месту, где билось его смертное сердце.

Их взгляды встретились. Кастор ничего не говорил, но в этом никогда и не было необходимости. Его лицо было книгой, написанной только для нее. Его история оживала, когда он смотрел, как она смотрит на него.

Нежное, одурманивающее ощущение его силы проходило сквозь нее, соединяя края ран, сращивая переломы, к Лоре возвращалась память.

Стыд вспыхнул в ней, смешиваясь с растерянностью и гневом, и Лора снова отчаянно, взахлеб разрыдалась – из-за того, что не увидела всей правды об Афине. Из-за того, что едва не покинула этот мир и всех, кого любила. Она оплакивала непоправимую ошибку, которую совершила и которую уже не исправить, и непомерную цену, которую заплатили другие.

Лора огляделась – тени ее родных исчезли. Они поддерживали ее, пока свет Кастора не заменил их. Новый бог смахнул волосы с ее мокрых щек, убрал пряди за уши. Лора хотела рассказать ему, что произошло, объяснить, но и так он уже все знал. Он тоже видел ее насквозь.