– Слушай, чего ты хочешь? – Я сложила на груди руки, начиная злиться. – У меня и в мыслях не было идти к Хоэлу и жаловаться. Он случайно оказался возле авиария, о многом догадался и с помощью этого вытянул из меня правду. А если бы я пришла к тебе, как бы поступил ты?

– Что-нибудь придумал бы.

– Что?

– Что-нибудь! – огрызнулся парень.

– То есть ты не знаешь, – подвела черту я. – Решения лучше, чем у Хоэла, у тебя нет. О чем тогда спор?

Он скрипнул зубами. Полные губы превратились в ниточки и побелели.

– О том, что тебе, видимо, на меня наплевать.

– Где я такое говорила?

– Тебе и не понадобилось.

Я вдруг смертельно устала и от непонятных претензий, и от этого разговора целиком.

– Чего ты от меня хочешь, Уин? – повторила я. – Скажи прямо.

Он сжал кулаки и разжал их, медленно вдохнув. Огонек в настенной лампе дрогнул и бросил кривую тень на его лицо.

– Я пытаюсь понять, почему все опять крутится вокруг Силвейна, хотя его даже тут нет. Почему тебе мало меня?

Ну вот опять!

– Мало, много… Какая разница? Может, ты плохо расслышал, что происходит? – Я сердито дернула себя за косу. – Меня в любом случае признают «хеем», без разницы, с приставкой «эн» или «ар». Я либо стану дворцовой марионеткой для археев, либо попаду в Белую академию. Даже не знаю, что из этого лучше. Хоэл, конечно, рассказывает всем, будто наш финт поможет мне остаться на Облачных вершинах, но это несбыточная мечта. Единственное, что я успеваю сделать перед тем, как моя жизнь разрушится по камешкам, – помочь Силвейну. Вопрос не в том, кого мне много или кого мало, а в том, что я вообще могу!

– В том-то и дело, – достаточно резко ответил Уин. – Ты могла бы, например, провести время со мной. А мы всем курсом занимаемся какой-то чепухой, хотя даже неизвестно, действительно ли что-то угрожает Силвейну или тебя просто припугнули!

– А если угрожает? Что – плюнуть на это и развлекаться?

Он отвел взгляд, стиснув челюсти. Я сквозь зубы втянула воздух, пытаясь успокоиться.

В груди кипело возмущение, но на самом деле я отчасти понимала Уина. Когда чувства есть и они настоящие, хочется каждое лишнее мгновение провести с человеком, которого любишь. А Уина я не любила. Наоборот, весь этот вечер я думала о том, что смогу встретиться с Силвейном и предупредить его насчет покушения…

Дальше играть чужими чувствами было подло. Я подняла взгляд и твердо сказала:

– Прости. Между нами все равно ничего не может быть.

– Почему? – упрямо спросил он.

– О боги, Уин, ты меня слышишь вообще? Я магесса! У таких, как я, нет своей жизни!

– Ты это только сейчас заметила?

– Ты издеваешься? – взвилась я.

– Извини, – он поднял руки и отошел на полшага назад. – Я не имел в виду ничего такого. Просто неправильно выразился. Ты, похоже, не понимаешь, почему все так спокойно восприняли то, что Коллар хочет забрать тебя в Белую академию и что ты собираешься изображать эн-хея.

– Мои волосы…

– Да, они седые, – перебил Уин. – Но дело не в них. Ты давно смотрелась в зеркало?

Я смутилась.

– У меня его нет. Там же серебро… Это слишком дорого.

– А у Мади не просила воспользоваться?

– Нет. Мы обычно об учебе разговариваем, а не перед зеркалами вертимся.

Уин сообразил, что ничего не добьется, и махнул рукой, закрывая тему.

– Ты белеешь, Эйри. Уже давно. – Он задумался и до локтя закатал рукав форменной рубашки. – Дай сюда свою руку.

Я неохотно ее протянула. Уин по-хозяйски подвернул манжеты и поставил свое предплечье рядом с моим.

– Присмотрись, – сказал он.

Хотя присматриваться там было не к чему – разница и так бросалась в глаза. Когда мы только познакомились, по цвету кожи не сильно отличались друг от друга – оба загорелые, привыкшие проводить больше времени на свежем воздухе, чем в доме. С тела Уина загар еще не сошел, а вот с моей… Все расхожие сравнения: бледная поганка, белая как полотно, молочной белизны – идеально подходили для ее описания. Такое резкое побледнение не могла объяснить никакая болезнь. Вывод напрашивался сам собой.

Поморщившись, я убрала руку и низко спустила рукава. И плевать, что теперь мне это уже ничем не поможет.

Уин пожевал нижнюю губу, глядя на меня.

– За твоей спиной тебя обсуждают очень много. Никто ничего не говорит в лицо только потому, что даже слепые видят – ты готова в гроб себя загнать, чтобы оправдать свое присутствие в Небесной академии. Может, ты и попала сюда через протекцию, но свое место если не заслуживаешь, то, по крайней мере, стараешься заслужить.

– И ты тоже не сказал правды, – тоскливо подытожила я.