Вот она в моих объятиях, момент, который я и не мечтал пережить снова, и я опять замираю.

Я оглядываюсь по сторонам, прежде чем наклониться и прижаться к ее губам, не закрывая глаз, пока не буду уверен, что мой рот рядом с ее — в какой-то внезапный и иррациональный момент я боюсь, что буду неуклюжим и промахнусь.

Я целовал ее раньше, конечно, я знаю, как это работает. Но я также уверен, что у меня нет шансов сделать все правильно. Для нее все должно быть идеально.

Ее рот мягок, как вздох, и напряжение во мне, о котором я и не подозревал, ослабевает, когда она прижимается ближе, между нами раздается гул удовольствия, когда она прикусывает мою нижнюю губу зубами.

Когда она прерывает поцелуй, наши взгляды задерживаются слишком надолго. Одному из нас нужно моргнуть, или вздохнуть, или отстраниться. Я не думаю, что смогу, и мое сердце может разорваться, если она сделает это первой.

— Останься, — шепчет она, и одно это слово заглушает любой возможный протест, который я мог бы выразить. Она касается моей щеки и наклоняет голову, чтобы снова поцеловать меня, ее губы невероятно сладкие.

Ее ласки медленные, но настойчивые, пока я не закрываю глаза и не придвигаюсь к ней немного ближе. Поцелуй был осторожным, нежным покачиванием, мягким и чувственным, без какого-либо ритма, кроме притяжения и легкого отступления, взад-вперед, наши губы друг против друга.

— Ты не хочешь, чтобы я был здесь, — напоминаю я ей, потому что одному из нас придется найти в себе силы остановиться.

— Я хочу почувствовать себя хорошо хоть минуту, мне все равно, чего это стоит, — говорит она, и я ей верю.

Я хочу сказать ей, что все, что я могу, — это сделать все еще хуже для нее позже. Но она прикусывает мою нижнюю губу, проводит рукой по моим волосам, другой — по линии подбородка и сильнее посасывает губу. Я притягиваю ее ближе к себе, и вскоре она встает со стула, оседлав мои колени.

— Я знаю, как заставить тебя чувствовать себя хорошо, — уверяю я ее, потому что уверен, что могу справиться с этим. Я чувствую, как член твердеет под ее упругим бедром, натягивая джинсы. Я провожу губами по изгибу шеи, спускаясь к плечу, глубоко вдыхая ее аромат. — Я скучаю по твоему вкусу. Запаху твоего нижнего белья после того, как ты весь день работала.

Элиза хнычет в ответ, но я знаю, что ей нравится это слышать.

— Только один раз, — говорит мне Элиза, снова целуя меня, потому что она знает, что это ошибка, так же как и я.

Она приглашает мой язык в свой рот, проводя языком по моим зубам.

Я притягиваю ее ближе, мои прикосновения становятся грубее, я отчаянно хочу почувствовать все, что могу, пока это длится.

Я почти хочу, чтобы все было быстро, чтобы мы выбросили это из головы и вспомнили, что мы всегда были ошибкой, что химия со временем проходит. Но еще больше я хочу продлить этот момент, по-настоящему засвидетельствовать каждое мгновение. Если бы у нас действительно был еще один раз, то действительно не торопиться.

Я обхватываю ладонью ее грудь, нащупываю большим пальцем сосок и перекатываю его до тугого пика, когда она ахает и сильнее прижимается к моим прикосновениям. Она двигает бедрами и трется о выпуклость в моих джинсах, касание такое сильное, что у меня почти перехватывает дыхание. Я стону, задаваясь вопросом, как мне сделать так, чтобы «только один раз» длился вечно.

Я обхватываю ее задницу и притягиваю к себе, сжимая в ладонях ягодицы через джинсовые шорты. Затем я нахожу одно из моих любимых мест для поглаживания, маленькую складочку между изгибом ее попки и пышными бедрами. Это дразняще близко к ее центру, уже влажному и жаждущему. Мои когти начинают вырастать из кончиков пальцев как раз в тот момент, когда я думаю о том, как стащить с нее шорты. Ткань ее нижнего белья легко цепляется за них, и я думаю, что, возможно, случайно порвал его. Черт.

От таких прикосновений к ней мне становится слишком жарко, как будто в венах разгорается жар. Тело угрожает измениться, мышцы горят желанием растянуться в форму, которая теперь кажется более естественной.

Я снова чувствую себя подростком, который вот-вот кончит себе в штаны от одного прикосновения, и все потому, что девушка, которой я одержим, сидит на мне верхом. Интересно, знает ли она, как легко может превратить меня в жалкую лужицу желания и потребности в ней.

Боже, я действительно собираюсь кончить в штаны, как неопытный щенок, потому что в шов моих джинсов упирается новая толщина. Черт возьми, мой узел.

— Мы не можем этого сделать, — выдыхаю я, отстраняясь от нее. Прежде чем я могу даже предложить, что, может быть, я просто буду лизать ее, пока она не сможет больше этого выносить, моя кровь кипит от этих мыслей, и я понимаю, что не смогу контролировать себя и удержаться от превращения, если мы попытаемся.

Она отстраняется, ее грудь вздымается от дыхания, на лице медленно появляется замешательство, когда она понимает, что я имею в виду. Я закрываю глаза, потому что не могу смотреть на нее и сохранять свою решимость. Я знаю, что это полная противоположность тому, что я только что сказал, и что я не могу объяснить, почему передумал.