– Не за что, я подумала, что девочке нужна своя комнатка. Хоть и маленькая, но своя, – киваю я, возвращаясь к кофе. – Маркус, милый, а с каких это пор ты решил, что имеешь право отдавать указания Освальду?

– С тех пор, как ты мне чуть плешь не проела своими придирками по поводу денег. Посетим Лобулар, и ты получишь всё: и обещанную плату, и твои сбережения. – Он отправляет в рот кусочек яичницы и с хитрой улыбкой наблюдает за моей реакцией.

А я не успеваю удержать на лице маску надменного спокойствия. Буквально чувствую, как удивлённо оно вытягивается.

– Серьёзно? – Вытираю губы салфеткой. – Ты серьёзно думаешь, что за всё это время меня злило лишь то, что ты слинял со всеми нашими деньгами?

Поперхнувшись от этого вопроса, Маркус недоумённо смотрит на меня. Недоумённо и как-то растерянно. А я понимаю, что он действительно думал, что всё дело только в деньгах.

– Вот же дундук ты бесчувственный. – Я неверяще качаю головой. – И даже объяснять тебе ничего не буду. Если ты до сих пор не понял, почему я на самом деле злюсь на тебя, то и смысла на тебя распаляться нет.

Я порываюсь встать, но Маркус ловит меня за ладонь.

– Агата, я знаю, что поступил плохо, но, поверь, так было надо.

– Маркус, да мне плевать уже. – Я выразительно смотрю на его руку, и он отпускает меня. – Между нами сейчас сделка. Ни больше ни меньше. Я выполню свои обязательства, ты – свои. На том и разойдёмся. Рози, – обращаюсь к девочке, – как закончишь с кашей, приходи ко мне в купе. Попробуем найти тебе что-нибудь посвежее из одежды.

– А что не так с её одеждой? – тут же вопрошает Маркус, да с таким возмущением, будто я его лично задела.

– Она старая, Маркус. А девочек надо баловать, – с ехидной улыбкой отвечаю я и отхожу к барной стойке.

У себя в спальне я первым делом разыскиваю портняжный артефакт. Его когда-то подарила мне Мири, чтобы я могла подгонять всю купленную одежду под себя. Заказывать индивидуальный пошив было и дорого и неудобно. Мы редко где задерживались больше чем на один день, а этого было мало для тех швей, которые соглашались с нами работать.

Готовые же наряды всегда были мне либо малы, либо велики в разных местах. Самым вредным предметом одежды были брюки: если в попе они садились хорошо, то в талии могли поместиться и я и Миранда! Поэтому чаще всего мы покупали мне платья, которые после приобретения «швейки» и вовсе стали сидеть на мне как влитые.

Тихий стук в дверь застал меня как раз в тот момент, когда я извлекала на свет межмирный платья, из которых давно выросла. Всё хотела их удлинить да расширить, но времени не находила.

– Войдите! – кричу я, раскладывая добычу на кровати.

– Агата, я пришла. – Рози застывает у входа и нерешительно осматривается.

– Прошлый раз ты была более смелой, – ободряюще улыбаюсь я. – Проходи, смотри, что тебе понравится.

Малышка подходит ко мне и робко разглядывает разложенные платья.

– Но ведь они все будут мне большие, – неуверенно произносит она.

Хотя по глазам вижу, что ей очень понравились обновки-старинки.

– Я постараюсь подогнать под твой размер вот этой штучкой. – Подкидываю в руке «швейку». – Идеально не сядет, но на первое время сойдёт. Я собиралась заняться твоим гардеробом ещё в Лодброке, но не получилось. Да и зима там сейчас, а в тех мирах, где мы будем, уже летнее время стоит.

Выслушав мои заверения, девочка с важным видом приступает к осмотру предложенных нарядов. Их не так много, всего пять штук, но к делу Розмари подошла с удивительной для такого возраста практичностью. Капризные в носке бархатные и шёлковые платья она отодвинула сразу, оставив всего два: чёрное строгое платье с белым отложным воротником и нежно-голубое с плиссированной юбкой.

– Ну что ж, надевай, а я буду магичить! – киваю я, довольная выбором малышки.

Уже через пятнадцать минут моих неловких манипуляций удаётся худо-бедно подогнать наряды так, что вид девочки больше не вызывает у меня щемящего чувства жалости. Да, на груди платья топорщатся, и линия талии немного ниже, чем надо, но зато одежда не выглядит такой потрёпанной, как её прежняя!

– Здорово как! – искренне радуется малышка. – Только мои ботинки к ним не подходят. А других мы с папой так и не успели раздобыть, нас жерди спугнули.

Она понуро изучает носочки своей видавшей виды обуви, а мне всё же становится тоскливо. Ну не об этом должны думать маленькие девочки! О куклах и вкусняшках на ужин, о том, почему радуга появляется только после дождя, о мальчиках в крайнем случае. Но только не о том, что не удалось раздобыть новые туфельки, потому что её преследуют подонки.

– Сейчас что-нибудь придумаем. – Я ободряюще сжимаю её плечо и возвращаюсь к шкафу.

Где-то в его недрах были у меня старые туфли, подаренные ещё Рупертом, но так мной и не надетые. Просто не представлялось случая. А когда коробка с искомым оказывается в руках, я понимаю: вот он, этот случай! Руперта уже давно со мной нет, но он продолжает обо мне заботиться. Хоть и таким образом.