Иерусалим уже меняется. Идет строительство, сносят трущобы, сквозь османскую застройку прорубают новые проспекты. Да, пока больше снос старого, но за клубами пыли уже проглядывает новое, русское европейское, современное.

Приходят новые люди, русские прикащики, купцы, рисковая молодежь. Открываются магазины и отделения банков, на улицах появились первые такси. Город сопротивляется переменам, ему комфортно в вечной азиатской недвижности и неге. Город пытается менять под себя новых людей. Тщетно. Холодный чистый ветер с севера выдувает в пустыню тысячелетнюю грязь и коросту, очищает, раскрывает настоящее, вечное. Последний Крестовый поход не завершился. Только он идет не землей и морем, а в душах и сердцах людей.

После взлета, князь поднял фляжку, отхлебнул терпкий кагор и устроился поудобнее в кресле. Очередной этап в прошлом, дела закрыты и опечатаны, можно спокойно выспаться пока радисты не принесли свежие ленточки радиограмм.

Хорунжий Михайлов осторожно подошел и набросил на князя черкеску, под голову подложил папаху. Дмитрий только подтянул под себя ноги и засопел во сне. На высоте в салоне прохладно, можно простыть и не заметить.

Петербург встречал снегом и ветром. Но зато после Палестины дышится легко, чистый влажный воздух. Небо кажется ближе.

Отпустив казаков, князь отправился прямиком домой. От Корпусного аэродрома рукой подать. Из квартиры порученец позвонил и доложил Алексею.

— Хорошо. Отдыхай. Завтра жду в Александровском.

— К какому часу прибыть?

— Не спеши. Выспись, отдохни и приезжай, — добродушно разрешил император. — Не забудь, форма одежды зимняя. У нас сам видишь, Рождество через месяц.

Только положил трубку, как шею и плечи обвили руки княгини. Марина соскучилась по своему единственному и высочайшему.

— Не смей думать о работе, сегодня ты мой, — прошептали губы супруги.

— Ты моя, — с этими словами Дмитрий подхватил княгиню на руки.

Дверь спальни князь захлопнул ногой.

Нет, приказ императора Дмитрий нарушил. Без всяких угрызений совести. Поднялся как по заведенному, благо часовой пояс с Палестиной один. После завтрака вызвал машину и поехал на работу. Людей надо повидать и ободрить. Хозяин домой вернулся.

В отличие от довоенного времени, секретари не откладывали ворохи документов на решение князя, сами разгребли весь текущий мусор, не ленились и не боялись брать на себя ответственность. Впрочем, многое решал сам Дмитрий по радио и телеграфу, не забывал о текучке во время набегов на столицу.

— У нас порядок, ваше высочество, — с достоинством заявил господин Ястржембский.

— Подготовьте материалы по нефтепереработке. Мне нужен топливный баланс по стране в разрезе видов топлива, с учетом внешней торговли и поставок с Ближнего Востока.

— Завтра к утру соберем, ваше высочество.

— Хорошо, Арсений Павлович. У меня в сейфе есть что чрезвычайное?

— По работе ничего. Личного плана есть.

Дмитрий довольно прищурился, глядя на спину Ястржембского. Приучил. По докладам личных агентов вместе с Романовым с работы последними уходят. Дмитрий набрал код на дверце второго сейфа, от которого никто ключей и пароля не имел, выбрал папки с личными делами нужных людей и сделал краткие пометки. Если пойдет без происшествий и серьезных ошибок, надо готовить прошения на пожалование орденами. Заслужили.

— Молодец, большое дело провернул, — после рапорта порученца император довольно улыбнулся.

Беседовали в кабинете. Как обычно без сторонних участников. Царь по заведенному обычаю потребовал чай и кофе, в честь возвращения порученца достал из погребца бутылку мутного стекла с трофейным коньяком эпохи Александра Первого.

— Мне нужно время навести порядок у себя на службе, ознакомиться с положением дел, прочитать последние отчеты.

— Успеешь. На нефтедобыче внимание не акцентируй, кризис давно забыт. По романовским предприятиям держи руку на пульсе. Твой Ястржембский неплохо справляется. Урановый проект не теряй из виду. Мне докладывали, опять твои ученые не в ту степь коней погнали. Что именно, сам не понял.

Дмитрий внимал императору. В голове крутилась одна мысль. Даже не одна, за ниточкой тянулись другие ниточки, колесики цеплялись за колесики. Вещь за пределами обязанностей князя, но косвенно задевает и его тоже.

— Хочу спросить. Мне в Иерусалиме неоднократно докладывали, среди еврейских переселенцев много выкрестов. Мы же выдавливаем только иудеев, или ошибаюсь?

— Сам и ответил на свой вопрос. Какие они христиане, если в церкви не каждый год бывают, зато еврейскую пасху празднуют и обрезаются? Полиция Сергея Александровича ни на кого особо не давила, только намеки и пожелания. Кто хотел, разорвал все связи с общинами, дал отворот раввинам и родне, и остался, кому Моисей ближе Христа, а клан ближе русской нации к твоему Жаботинскому едут.

— Догадывался, но решил спросить.

— Почитай про испанских маранов. Очень пользительно для прочищения мозгов. У Санхурхо до сих пор сильны кланы выкрестов, закрытые общины со своей моралью, своими интересами, своей тайной верой, неприязнью к простым испанцам, подкупом властей и большим влиянием на банки. Подумай, зачем мне такое?

— Программа не на один год.

— Я не тороплюсь. Пусть все идет своим чередом.

— Связано с твоей национальной политикой, — констатировал Дмитрий.