— Я так и думал, что недолго, — заявил он, когда тело Косарева распласталось на земле. — Хороший бросок, полковник. И решение правильное. Никогда не думал, что буду смотреть на труп с таким удовольствием, — совершенно искренне добавил он.

— Ну, еще бы, — с усмешкой согласился генерал Прохоров. Поскольку рука его все равно уже лежала на кобуре, он отстегнул клапан, поднял крышку и достал пистолет, из чего следовало, что настала очередь Слепого. — Так ты, выходит, рассчитывал погреть руки? — спросил он, снимая пистолет с предохранителя.

— А почему бы и нет? — с философским равнодушием пожал плечами Сиверов. — Такие бабки на дороге не валяются. Риск, конечно, немалый, так ведь и ставка велика. Черт, да только за то, чтобы разок взглянуть на такую гору деньжищ, стоило рискнуть головой! Ведь, кажется, все в жизни повидал, а такого — нет, не видел. Наверно, не судьба…

— Ну, почему же? — усмехнулся Прохоров. — Это несложно устроить. Правда, полковник?

— Как прикажете, — с сухостью, намекавшей на то, что причуда начальства не вызвала у него особого восторга, ответил Семашко.

— Прикажу, прикажу, — сказал Прохоров. — Я ведь тоже их сроду в глаза не видел, этих денег. Почему не воспользоваться случаем, раз уж я все равно здесь? Надо, надо взглянуть. Хотя бы для порядка. А вдруг ты их давно уже вывез и караулишь тут для блезира пустую яму? А?! Ну-ну, не надувайся, шучу. Но проверить все равно надо. А то, помню, как раз в здешних краях был случай: приехали ребята с базы ремонта и обслуживания для профилактического осмотра, подняли «утюг», а шахту, считай, доверху грунтовыми водами затопило, от ракеты один нос торчит… Или, скажем, мыши деньги погрызли, а вы тут всем скопом охраняете сто тонн бумажной трухи.

— Гм, — с сомнением произнес полковник Семашко.

— Не хмурься, не хмурься, полковник, открывай закрома! Покажем солдатику, за что он жизнью рисковал. Солдатик-то — молодчага! Если б не пожадничал и куратора своего пристрелил, вполне мог бы нам с тобой обоим нос натянуть. Пускай полюбуется напоследок, как выглядят полтора миллиарда мелкими купюрами…

Полковник наклонился, извлек торчащий из гортани Косарева нож, тщательно вытер лезвие об одежду убитого и щеголеватым движением бросил клинок в ножны.

— Разрешите выполнять? — официальным тоном осведомился он.

— Валяй, — махнув рукой, разрешил Прохоров и повернулся к Глебу: — Кстати, насчет жадности. Что-то тут у тебя не срастается, солдат. Охотился за такими деньжищами, а рискнул всем из-за мелочи, которую Потапчук заплатил… А?

— Бес попутал, — с притворным раскаяньем сказал Глеб. — И потом, синица в руках лучше, чем журавль в небе. Деньги лишними не бывают, товарищ генерал. Два рюкзака отсюда — это хорошо, но вместе с тем рюкзаком, который я получил от Потапчука, их получается уже три…

— Тоже верно, — согласился Прохоров, поигрывая курком пистолета.

Семашко вызвал по рации дежурного и приказал включить генератор.

— Сигареткой не угостите, товарищ генерал? — заискивающим тоном попросил Сиверов.

— Перед смертью не накуришься, — пошутил Павел Петрович и протянул ему сигареты и зажигалку. — Кури, солдатик.

Глеб осторожно вставил фильтр дорогой американской сигареты в разбитые губы, чиркнул зажигалкой и со счастливым видом сделал первую затяжку.

— Спасибо, товарищ генерал, — сказал он, возвращая Прохорову его имущество. — И за сигаретку спасибо, и за то, что позволили посмотреть…

— Жаль, Федя Потапчук этого не увидит, — в тон ему подхватил генерал-лейтенант, подпустив в голос пару печальных ноток, звучавших так же фальшиво, как голос эстрадного исполнителя, пытающегося петь без фонограммы. — Так и помрет на своем курорте… А может, уже и помер.

Глеб с очень неприятным чувством подумал, что это может оказаться правдой. Впрочем, выбора у него все равно не было.

— Да черт с ним, — сказал он и экономно затянулся сигаретой. — Надо было сразу его шлепнуть, через пару дней был бы миллионером. А теперь я кто? Покойник, и все из-за него…

— Это факт, — согласился генерал Прохоров.

Снаружи с треском ожил дизельный генератор, и разговаривать стало затруднительно. Почти сразу же на низкой басовой ноте загудели мощные электромоторы, послышался звук, похожий на треск ломающегося печенья, и в утоптанной земле в метре от места, где сидел Глеб, возникла длинная, идеально прямая трещина.

— Гляди-ка, работает, — сказал генерал Прохоров, живо сходя с зашевелившейся под ним крышки люка.

Глеб встал, кряхтя и изо всех сил стараясь казаться гораздо слабее, чем был на самом деле. Щель в земле расширилась до пяти сантиметров. Тайное уже стало явным, и это вот-вот должны были заметить. Сиверов сунул сигарету в зубы и покрепче закусил патентованный микронитовый фильтр. Крышка люка медленно отъезжала, у дальней стены вырастал шевелящийся вал земли. Косарев, верхняя часть туловища которого лежала на «утюге», тоже пришел в движение — казалось, труп пытается ползти, волоча за собой непослушные ноги. Сухие комья с неслышным за ревом генератора шорохом и стуком сыпались в ширящийся темный провал, пересеченный тонкой линией привязанной к монтажной проушине старой, лохматой веревки.