Вроде бы с той ночи уже прошло время, но мне до сих пор непросто об этом вспоминать. Тем более – писать. Но сделать это нужно. Слишком мало осталось тех, кто знает о том, что творилось в центральном корпусе Храма в ту ночь не с чужих слов.

…Глупость детской установки поступать так, как не велели, стала очевидной, как только я оказалась на площади. Меня спас страх.Едва за мной закрылась дверь, как в уши ударила очередь, а в душу ударило острая боль. Мастер Че! Ее больше нет. Но как такое возможно? Она же целитель: медики неприкосновенны… Вперед! Убедиться в том, что мне померещилось! Шаг, два и…

Я словно каменная статуя замерла, не в силах сдвинуть ноги с места. Передо мной лежало залитое светом сразу двух полных лун пространство. В их призрачном свете брусчатка площади кажется серебряной. А на ней – черные кляксы непоправимо неподвижных тел. Тридцать четыре. Я не считала специально. Но я знаю, их там было тридцать четыре. И мастер Че одна из них. Тех, кто бежал от корпуса исцеления, но так и не сумел пересечь площадь. В голове вяло возилась мысль о необходимости сделать шаг вперед, возможно, среди лежащих еще есть живые, нуждающиеся в медицинской помощи. Мой долг целителя – помочь… Порыв ветра всколыхнул плащ на лежащем в десятке метров передо мной. И тут же короткая очередь из трех зарядов пресекает это шевеление.

Я тихо пячусь к двери, стараясь оставаться в спасительной тени. Какой дурак сказал, что тьма – это плохо? Какая сволочь утверждает, что свет луны – это романтично? Сердце ухает так, словно вот-вот выскочит из груди. Но из ступора меня выводит не тишина и уютный электрический свет коридора, а звуки боя откуда-то из глубины здания. Спасительная мысль возникла как молния. Опрометью бросаюсь к ближайшему люку вентиляции. Распахиваю дверцы и нос к носу сталкиваюсь с Йошерузой. С некоторой оторопью смотрю на противотанковый плазмомет на ее плече и армейский тактический планшет в руках.

– Уф, слава Свету! Я уж думала, ты меня не слышишь совсем: я тебе в Силе сигналю, сигналю, - сердито затараторила она.

– Почему не по коммуникатору? – скорее просто от неожиданности спрашиваю я.

– Какой коммуникатор? Ситхи все прослушивают!

– Ситхи?

– Кто еще? Ситхи наших одолели и сюда приперлись. Сама на мониторе охранников видела хмыря в черном плаще, а с ним – легион солдат. Значит, ситх сумел увлечь за собой часть столичного гарнизона. Они уже захватили парадный холл и рвутся к палатам исцеления, где засели их сообщники. Рыцари держат оборону на галерее, но надолго их не хватит. Сечешь расклад? – Йошка тычет пальцем в схему Храма на планшете.

– У них на пути комнаты юнлингов!

– Ага! Короче, надо уводить мелюзгу из-под раздачи! Вот прямо по воздухозаборнику уводить. Едва ли его схема есть у ситха.

– Но куда? Мы не сможем покинуть территорию Храма.

– Ну, ты, подруга и загнула! Прямо паникерша в чистом виде. Через несколько часов на Корусант вернутся генералы-джедаи с верными войсками, и все кончится. Нам надо пересидеть в той части Храма, куда мятежники придут в последнюю очередь.

– Ты знаешь такое место?

– А то ж! Смотри, - Йошка вновь обращается к схеме Храма. – Сейчас ситх со своими гавриками рвется к палатам исцеления, затем ситха жадность обуяет, и он наверняка повернет к информаторию и хранилищу артефактов. А мы – в противоположную сторону, лучше всего вот сюда – на хоздвор. Там прятаться легче.

– Согласна. Пошли! Только, может ты бросишь эту дуру? Тяжелая же, – киваю на трубу плазмомета.

– Нет уж! Мы, между прочим, в самое пекло лезем. А вдруг мы высовываемся, а там ситх? От этой «дуры» небось не один ситх не увернется! Против лома нет приёма!

– Говорят, ситхи не гасят летящую в них плазму, а посылают ее в противника?

– Говорят, сарлакков доят! Ты такое на показательных выступлениях наших мастеров видела? Нет? Вот и я – нет. Так и нечего сплетни распускать. На, держи портативный коммуникатор. Оно полезнее будет.

Это верно. Цепляю в ухо клипсу переговорного устройства и лезу вслед за Йошкой. А та здорово освоилась по этим трубам лазать. Я едва за ней успеваю, при этом чихаю практически непрерывно. Ну вот, наконец.

Собирать никого не пришлось. Грохот ближнего боя выгнал юнлингов из постелей. Большинство бестолково толпились внизу. Но с десяток безбашенных сопляков залезло на колоннаду и пытаются в слуховые окошки рассмотреть происходящее в соседних залах.

– А ну, слазьте, живо! – пронзительно шипит на них Йошка.

– Там солдаты, их много, и они стреляют! – сообщили сверху.

– Поговори у меня! – несется в ответ.

Я без лишних разговоров начинаю подсаживать в люк тех, кто рядом. Дети не сопротивляются, не задают вопросов и почти не плачут. Только из тех, кто сверху, кто-то пытается качать права.