…В городе Шаартузе Таджикской ССР появилась новая жительница. Она приехала сюда с мужем и тремя детьми. Оформилась на работу в передвижную механизированную колонну. Правда, трудовую книжку не предъявила, что было явным нарушением правил. На трассе, где вела работы колонна, стоял вагончик, в котором Галина Алексеевна Корыгина (а это была она) сидела и регистрировала накладные.

Корыгина всех уверяла, что находится в бедственном положении: мол, даже молока маленькому ребенку не на что купить. Нашлась добрая душа, которая пожалела мать троих детей, вошла в ее положение. Это была инженер Людмила Михайловна. Она предложила Корыгиной денег взаймы. Галина Алексеевна жеманилась, брала небольшими суммами. Когда же долг возрос, она сказала, что у нее в Ленинграде есть мать, которая может купить для Людмилы Михайловны на эти деньги ковер. Та согласилась, тем более что ковер ей был нужен: она только что получила квартиру в кооперативном доме. Пусть же ковер из Ленинграда будет началом убранства ее нового жилья.

Прошло два месяца, в течение которых доверчивая женщина ждала ковер. Но ковра не было. Тогда она поинтересовалась, как обстоит дело с покупкой. Корыгина ответила, что все, дескать, в порядке. Куплены даже два ковра, из которых один возьмет она, Корыгина, а другой предназначен для Людмилы Михайловны, но только он оказался размером больше, чем предполагалось, и за него надо доплатить. Кроме того, есть еще ковровая дорожка размером в 15 метров, из которых Корыгина может уступить метров пять. Людмила Михайловна доплатила за ковер, дала денег и за дорожку. Таким образом, сумма долга, числящегося за Галиной Алексеевной, возросла еще больше.

Шло время, однако ни ковра, ни дорожки все не было… Каково же было удивление и возмущение Людмилы Михайловны, когда она узнала, что Корыгина, которую она поддерживала не только морально, но и материально, распространяет о ней грязные, клеветнические сплетни! Это так расстроило добропорядочную, щепетильную в вопросах морали женщину, что она решила немедленно взять расчет и уехать из Шаартуза. Но поскольку ей хотелось получить от должницы свои деньги, то накануне отъезда она рассказала обо всем руководителям передвижной механизированной колонны. Те возмутились, позвали Галину Алексеевну и категорически потребовали, чтобы она вернула деньги или хотя бы написала расписку о том, что обязуется их отдать. «Да что там писать, — сказала Корыгина, — сегодня как раз получка, к концу дня я все деньги и отдам». Тем не менее ее заставили написать расписку. Главный инженер поставил на ней свою подпись и скрепил печатью.

Подошел конец дня. Галина Алексеевна получила зарплату, но рассчитываться с Людмилой Михайловной и не думала. Когда та напомнила ей о деньгах, Корыгина сказала: «У вас моя расписка. Хватит с вас и этого. Можете подавать в суд».

Расстроенная Людмила Михайловна уехала. Через некоторое время она прислала в адрес постройкома колонны письмо с просьбой воздействовать на Корыгину, напомнить ей о долге. Вскоре пришел ответ:

«Нами была проведена беседа с вашей должницей. Она заверила, что долг выплатит вам двумя частями: одну половину 3 сентября, другую — 6 сентября. Но когда наши представители пришли к ней домой 6 сентября, чтобы проверить, как обстоит дело, ее не оказалось. Вместе с семьей она выбыла в неизвестном направлении».

Пока шел всесоюзный розыск Корыгиной, пока она, скрываясь от возмездия, колесила по стране, старший следователь М. Ф. Морозова вела допросы тех, кто имел дело с этой мошенницей. Перед следователем проходили десятки людей. Им тоже предстояло держать ответ за то, что они пытались действовать в обход закона. И пусть им не удалось въехать в новые квартиры, которые они рассчитывали приобрести за взятки должностному лицу, уже в самом этом умысле содержался состав преступления.

Лист за листом ложились в дело протоколы допросов, показания «потерпевших» о том, как они встречались с Корыгиной, вручали ей деньги, как задабривали ее подарками, среди которых были отрезы на платья, духи, конфеты. Взяткодатели тоже заняли места на скамье подсудимых рядом с мошенницей и были приговорены к лишению свободы, большей частью, правда, условно, но с обязательным привлечением к труду в местах, определяемых органами, ведающими исполнением приговора. У некоторых было конфисковано имущество.

Но все это было потом. Пока же велись поиски преступницы. Не только сотрудники милиции и старший следователь М. Ф. Морозова искали Корыгину. Ее разыскивали и многочисленные «клиенты».

…Перенесемся в суровый, холодный край, где находится город Воркута. Именно туда приехала Корыгина, бежав из Таджикистана. Когда Галина Алексеевна появилась в Воркуте, она уже не имела такого импозантного вида, который был у нее когда-то в Ленинграде. Корыгина как бы потускнела, пообносилась. Одета была не по воркутинскому климату. На ней было голубое демисезонное пальто, голова открытая — ни шапки, ни берета, ни платка. Может быть, это и вызвало к ней сострадание у хозяйки дома, к которой она обратилась с просьбой приютить ее хотя бы на одну ночь. Хозяйка заметила, что приезжая дрожит — не то от волнения, не то от холода. С ней были муж и ребенок (двоих старших детей она отправила в Ленинград). Галина Алексеевна так слезно взывала к состраданию, что хозяйка пожалела бездомную семью, в особенности маленькую девочку.

В Воркуте Корыгина завела знакомство с приехавшей из Ленинграда в гости к своим сыновьям женщиной, вошла к ней в доверие. Женщина буквально раскрыла перед ней свою душу. Она поведала, что хотела бы остаться в Воркуте, да ее не прописывают. Корыгина сказала, что может помочь. И женщина поверила проходимке. Она вручила ей для прописки четыре паспорта — свой, двух ее сыновей и невестки. Попутно она дала Корыгиной кое-какие вещи, чтобы та их продала. Мошеннице же только того и надо было…

— От этой Корыгиной прямо какая-то гипнотическая сила исходила, — вспоминала потом обманутая женщина. — Когда она обращалась ко мне, я даже слова не могла вымолвить. Я показала ей два золотых кольца, принадлежавшие моей невестке и сыну. Она, как их увидела, так просто загорелась. Тут же надела кольца на свою руку, сказала, что даст за них деньги. Невестка разволновалась. Видно, почувствовала, что кольца к ней больше не вернутся. Но и она в присутствии Корыгиной теряла дар речи. А кольца действительно не вернулись. Нахалка продала их, а деньги присвоила. То же произошло и с женским брючным костюмом, и с париком. Но мы тогда еще ничего не знали о нашей «прекрасной» знакомой…

Наглость мошенницы дошла до того, что в день своего отъезда из Воркуты, кстати сказать, такого же поспешного, как и из Шаартуза, она явилась к обманутым ею людям в парике и попросила его начесать покрасивее: дескать, без этого парик не продать. «А вечером я приду с деньгами, ждите!»

Но вечером она уже ехала в поезде, шедшем в Сыктывкар. Для бегства из Воркуты, помимо желания замести следы, у нее была и еще одна причина: злостное хулиганство, учиненное ее мужем Виталием Корыгиным. Напившись, он стал стрелять из охотничьего ружья, палил по пустой консервной банке, водруженной на заборе. Заряд дроби попал в окно детского сада и лишь по счастливой случайности никого не задел. Теперь «лихому» стрелку грозило наказание…