– А ваша любовница что там забыла? Она туда зачем поехала? – спросила Маша.

И про себя подумала: «Если, конечно же, это была она, а не ты, прохвост!»

– Ирина всегда проявляла нездоровый интерес к бизнесу Фаины. Часто мечтала, как бы она все устроила, если бы была хозяйкой подобного заведения. Узнала, что Фаина в больнице, и, наверное, отправилась туда. Я понять не могу – зачем?! Дура какая-то! Совершенная дура!

– А как вошла?

– Она знала код входного замка. И как отключить и включить сигнализацию.

– Откуда?

– Я… Я рассказал. Она как-то спросила, а я рассказал.

– А про видеокамеры она не знала?

– Кажется… Кажется, нет. Я ей об этом не рассказывал.

Маша помолчала, пристально наблюдая за Валерием Сушилиным. Она не очень верила в версию с любовницей в его спортивном костюме. А с другой стороны: соберись он избавиться от надоевшей жены, стал бы попадать в объективы камер? Это полный бред. И точно вошел бы в кабинет, затолкай он Фаину в морозильную камеру, стер бы все записи с видеокамер. Потому что – что? Потому что ключи от ее кабинета были у него. Фаина ему их отдала вместе с вещами.

Получается, кто мог помочь Фаине погибнуть? Его любовница? Получается, так. Но доказать это будет невозможно! Если девушка не признается, доказать не смогут ни за что.

Ей позарез нужны были записи – полная версия, – которыми шантажируют Сушилина. Ему прислали лишь три фотографии, где его якобы видно как на ладони. Как он подходит к входной двери и заходит внутрь. Как идет по кондитерскому залу. Три фотографии без времени и даты – в суд с этим не пойти. Любой адвокат ткнет в это пальцем и скажет, что снимки сделаны сто лет назад. К тому же на этих фото только фигура человека в спортивном костюме и кепке. Лица не видно вообще!

А вот на полной версии записей наверняка все это есть до секунды. И вот если ей удастся разжиться этими видеофайлами, она сможет установить, убивала Фаину любовница ее мужа или нет.

Наверняка никто из сотрудников кондитерской не знал об одной хитрости огромного холодильника. А их эксперт, внимательно ознакомившись с инструкцией, все проверил досконально. И установил, что на задней стенке имеется электронный датчик с фиксацией времени открывания и закрывания дверей. Информация обновлялась раз в десять дней. Точное время открытия и закрытия тяжелой двухметровой двери было зафиксировано датчиком. Оттого и точное время смерти Фаины смогли установить. В тот вечер дверь открылась и закрылась лишь однажды. А потом дверь открылась в то утро, когда кондитер Катерина полезла в холодильник за маслом и обнаружила тело.

И если человек в одеждах Валерия Сушилина был в кондитерской в то время, когда дверь холодильника открылась и закрылась, то попробовать доказать причастность этого человека к умышленному злодейству можно.

Только бы заполучить видеофайлы!

До половины девятого сидеть в квартире Сушилина Маша, конечно же, не стала. Договорились о встрече неподалеку от назначенного шантажистом места, и она снова поехала в больницу.

В палате интенсивной терапии проснулся после операции Игнатов, и Маше не терпелось увидеть его бодрым, моргающим, дышащим, говорящим. Пусть даже и ерунду, но пусть он говорит хоть что-то. А не спит, неслышно дыша.

Маше было странно, покопавшись в себе, обнаружить, какой шок она испытала от сообщения о его ранении. А чувства, что она пережила, рассматривая Дениса спящим после операции, вообще не поддавались никакому объяснению. Ее буквально душили слезы и жалости, и облегчения, и злости непонятной.

Зачем полез? Какой из него переговорщик? Как он мог убедить пьяных бандитов сдаться? Какие доводы привести?

– Маша, ты зря злишься, – улыбнулся ей Денис.

Она за минуту до этого нависла над ним и принялась отчитывать дребезжащим, срывающимся голосом.

– А если бы тебя убили! – воскликнула она и неожиданно всхлипнула. – Ты вообще, что ли, Игнатов?!

– Переживаешь? – поинтересовался он, хитро щурясь.

– Переживаю, – призналась она, усаживаясь возле его кровати на больничный стул. – Мне не нужен другой напарник.

– И все? – Он точно был разочарован. – А как друг? Как твой парень? Я тебе вообще не нужен? Ты мою кандидатуру не рассматриваешь? Ты не помнишь, что я тебе сказал перед операцией?

– Про любовь, что ли, что-то? – небрежно хмыкнула она. – Чего не скажет раненный бандитской пулей человек! Спишем это на временное помутнение рассудка из-за контузии или болевого шока. Ага?

– И ничего не ага, Маша.

Он дотянулся рукой до ее пальцев, лежащих на краю его койки, накрыл их своей ладонью. И когда Маша попыталась их вытянуть, не позволил.

– Я люблю тебя, это точно. И у тебя не получится от этого отмахнуться. Либо ты принимаешь это, либо… либо я ухожу из отдела.

– И тут шантаж, – проворчала она.

– А где еще? – заинтересовался он.

И пришлось ей рассказывать ему историю Валерия Сушилина.

– Ого, как все повернулось, – изумленно уставился на нее Денис. – Думаешь, Фаине помогли?