– Тогда в чем смысл? Потому что, честно говоря, я этого не понимаю.

– Мы должны настоять на своем, Эйвери. Разве ты этого не понимаешь?

Эйвери подавил стон, но он знал, что Дерик никогда не поймет его колебаний.

– Отлично. Я пойду. Но я не собираюсь какать.

– Ладно. Достаточно просто пописать.

Эйвери со стоном повесил трубку. Он практически чувствовал, как взгляд Грея сверлит его между лопаток.

– Давай, - сказал он.
– Скажи мне, какой я дурак.

– Я вовсе не собирался этого говорить.

Эйвери рискнул взглянуть на него. Он положил ноги на кофейный столик, а контроллер приставки лежал у него на коленях.

– Ты должен, - сказал Эйвери, садясь рядом с ним.
– Я чувствую себя идиотом, позволив ему уговорить меня пойти на этот нелепый протест.

– Я все еще не понимаю, в чем смысл, но если ты согласишься...

– Я не понимаю.

– Что ж.
– Грей отложил контроллер в сторону.
– Я все равно не думаю, что ты идешь из-за статуи. Ты идешь из-за Дерика.

– Что делает меня безмозглой овцой, которая следует за ним, потому что он этого хочет.

Грей склонил голову набок и поджал губы, размышляя об этом.

– Я так не думаю. Я думаю, это значит, что ты хороший друг. Если бы Уоррен, Чарли или Фил позвонили мне и сказали, что хотят видеть меня там, если бы по какой-то причине этот протест так много значил для них, я бы тоже пошел.

Это должно было бы поднять настроение Эйвери, но нет.

– В том-то и дело, что это не так. Я не думаю, что это так уж много для него значит. Это просто занятие. Это волнующе, потому что впервые внимание приковано к нам, здесь, в Денвере. Но я не думаю, что он даже понимает, почему протестует против этой дурацкой статуи.

– Потому что это дает ему повод ненавидеть новую группу людей.

И как бы печально это ни было, Эйвери был уверен, что Грей прав.

Люди всегда были готовы ненавидеть.

***

Припарковаться в центре города было сущим кошмаром даже в обычный день. Из-за продолжающихся протестов это было практически невозможно, поэтому Эйвери воспользовался услугами Убера. Всю дорогу его тошнило. Он пожалел, что пообещал Дерику прийти, но отступать было уже слишком поздно. Накануне вечером Эйвери горячо молился богу, в которого до конца не верил, прося, чтобы на Денвер обрушилась настоящая метель, чтобы у него был повод остаться дома. Безрезультатно, конечно. Снега не было, но было довольно холодно. Может быть, Дерик передумает ехать.

Только, конечно, этого не произошло. Он ждал Эйвери на условленном месте встречи - возле кофейни в нескольких кварталах от парка Сивик-Центр. Под мышкой у него была зажата табличка, а в правой руке он держал бумажный пакет. Эйвери старался не думать о том, что именно в нем было. Дерик подпрыгивал на пятках от возбуждения.

– Боже мой, это будет здорово! Ты не поверишь, сколько фургонов с новостями я видел, направлявшихся в парк. Это грандиозно, Эйвери. Это выходит на общенациональный уровень. Я имею в виду, это все, понимаешь? Это наш шанс по-настоящему показать людям, чего мы стоим.

– Да, - слабо согласился Эйвери. Только вот чего именно они стоили?

Движение пешеходов в парке было интенсивным. Въезд автомобилям преграждали баррикады. Из разговора с Греем Эйвери знал, что внутрь пропустили всего несколько машин - фургоны журналистов, сотрудников служб экстренного реагирования, готовящихся к худшему, или тех, у кого были парковочные талоны для инвалидов. Всем остальным пришлось идти пешком. На каждом перекрестке был контрольно-пропускной пункт, где полицейские заглядывали в сумки и рюкзаки на предмет наличия какого-либо оружия. Эйвери подумал, позволят ли они Дерику пронести его пакет с дерьмом.

Атмосфера была напряженной и наэлектризованной, полной едва сдерживаемой ярости. Толпа, казалось, подталкивала их вперед, но Эйвери почувствовал, что замедляет шаг. Со своего наблюдательного пункта ему был хорошо виден южный конец парка. Протестующие были распределены на три зоны вокруг статуи, разделенные широкими полосами сухой травы. Ряды полицейских в форме спецназа окружали каждую группу протестующих, предотвращая их столкновения. Плакаты раскачивались вверх и вниз, как паруса в штормовом море. Казалось, все в каждой группе кричали, их лица были искажены яростью и ненавистью. Некоторые из них уже бросали предметы в соседние группы, хотя большинство их снарядов не долетали до цели.

Средства массовой информации были повсюду, репортеры улыбались в камеры, и Эйвери не сомневался, что они выставляют все это еще хуже, чем было на самом деле. Всего в парке собралось не более двух-трех тысяч протестующих, что составляло значительно меньше одного процента от общей численности населения района, и все же то немногое, что он увидел в Интернете в то утро, создавало впечатление, что весь Денвер вышел воевать со своими соседями. Также пришло много зевак, просто чтобы поучаствовать в суматохе. Они смеялись, приближаясь к хаосу, почти радуясь перспективе увидеть вспышку насилия.