– Нет, нет и нет, - сказал Грей.

– Фейт Хилл, Спайс Герлз, Джуэл...

– Откуда ты знаешь все это дерьмо?
– Спросил Грей, сворачивая на парковку.
– Ты тогда был в подгузниках.

– Я разбираюсь в музыке, вот и все.
– Эйвери оглядел здание, пока Грей искал место для парковки, и только подергивание коленей выдавало его нервозность.
– Ты должен мне что-нибудь сказать, Грей. Какую-нибудь песню, которая тебе нравится.

Грей припарковался и заглушил двигатель.

– Я не знаю. Все слушали Шерил Кроу и Аланис Мориссетт, но, думаю, мне больше нравилась классика.

– Что, например? «Лед Зеппелен»?

– Конечно. «Дорз». «Роллинг Стоун». У меня был старший двоюродный брат, которого я практически боготворил, и он слушал именно их.

– Назови несколько песен.

– «Черный пес». «Пять к одному». «Покрасьте это в черный». «Рубиновый вторник».

Эйвери улыбнулся.

– Ладно. Я могу с этим справиться.

Он вылез из машины. Грей последовал за ним через темную парковку и вошел в дверь пивной «Тап Хаус». Грей был знаком с этим местом. За последний год он разнял там одну или две драки, хотя и не в последнее время. Сегодняшняя толпа казалась довольно оживленной. Внутри было светлее, чем снаружи. Гигантские телевизоры, каждый из которых показывал свое спортивное событие, создавали эффект стробоскопа. Грей озадаченно шел за Эйвери к бару и длинному ряду кранов на стене за ним. Грей мог бы выбрать именно такое место, но никак не ожидал, что его выберет Эйвери.

– Привет, Эйвери, - сказала бармен.
– Я думала, ты придешь пораньше. Некоторые из твоих постоянных клиентов интересовались, где ты пропадаешь.

Грей заметил, что Эйвери слегка покраснел, даже в голубоватом свете телевизоров.

– Я неважно себя чувствовал.
– Он наклонил голову в сторону Грея.
– Это мой друг Грей. Не могла бы ты принести ему выпить?

– Итак, вы и есть таинственный Грей - Ее глаза сузились, когда она смерила его взглядом.
– Самое время вспомнить, кто я такая на самом деле. Я Эмили.

Это означало, что они с Эйвери были достаточно хорошими друзьями, чтобы Эйвери упомянула о Грее. Грей старался не обижаться на то, что у Эйвери, по-видимому, была целая жизнь, о которой он не знал. В конце концов, они почти не разговаривали несколько недель, прежде чем каким-то образом снова оказались в постели. Но сейчас Эйвери, похоже, не терпелось поделиться с ним.

– Приятно познакомиться.
– Грей уселся на барный стул, изучая пивную карту.
– Я, пожалуй, возьму «Грустную панду».

– Хороший выбор.
– Но сначала она вручила Эйвери два стакана - один, похоже, с водой, а другой пустой.
– Не уверена, что ты сможешь привлечь к себе внимание из-за игр.

– Не имеет значения, - сказал Эйвери, его щеки все еще были красными. Он взглянул в сторону Грея.
– Я вернусь.

– Хорошо.

Эмили протянула ему пиво, и Грей воспользовался моментом, чтобы насладиться им. Там было много разливного пива, которое он еще не пробовал. Он пожалел, что не заказал только половину, чтобы попробовать что-нибудь новенькое, но обычно, когда ему приходилось вести машину, ему хватало и одной порции.

Из-за множества телевизоров и завсегдатаев, смотревших на них, Грей почти не заметил пианино. Возможно, он вообще не обратил бы на это внимания, если бы не первые жалобные ноты «Покрасьте это в черный», песни, о которой они говорили всего несколько минут назад.

Он повернулся на звук, в сторону открытого коридора, который вел в магазин фортепьяно, и обнаружил там Эйвери за пианино, его руки уверенно лежали на клавишах, а щеки были такими красными, какими Грей их никогда не видел. Первые несколько слов прозвучали тихо, почти как вопрос. Он был застенчив. Нервничал. Боялся, что теперь, когда этот момент настал, откроется его большой секрет.

Такой странный, невинный секрет.

Эйвери умел петь. И играть на пианино тоже. Играть по-настоящему. Мелодия безупречно лилась из инструмента, его голос становился все сильнее по мере того, как исчезало смущение, и все понимание Грея о мальчике, которого он впустил в свой дом, постепенно менялось, росло, становясь своего рода маяком.

Эйвери был музыкантом.

– Ты раньше не слышал, как он играет?
– Спросила Эмили.

Грей покачал головой, не в силах оторвать глаз от Эйвери.

– Нет. Он никогда даже не упоминал об этом.

– Он хорош. Я не знаю, как ему удается запоминать так много песен, но это так. Тебе стоит как-нибудь прийти, когда Роберт тоже будет здесь. Они прекрасно смотрятся вместе.

Грей не хотел с ней разговаривать. Она казалась достаточно милой, но он не хотел, чтобы что-то отвлекало его от того, что он видел и слышал. Он взял свое пиво и подошел поближе, заняв один из столиков на импровизированном патио. Там было еще несколько посетителей, кто-то слушал, кто-то нет. Эйвери даже не остановился перевести дух после «Покрасьте это в черный». Песня еще не закончилась. Все просто перешло в «Пять к одному», хотя Эйвери, казалось, устал от этого примерно на середине. Он переключился на «Рубиновый вторник», затем на «Кашмир», и Грей забыл о своем пиве. Забыл о посетителях. Забыл обо всем на свете, что не было связано с Эйвери. Он мог только смотреть на него и слушать, восхищаясь его простой красотой. Теперь все в Эйвери обрело смысл. Крашеные волосы, татуировка, наушники, которые он всегда носил в ушах. Тихое бунтарство, которое, казалось, проявлялось только в постели.