— У тебя ведь игра сегодня вечером? — напомнил я.

Она что-то недовольно пробормотала, сняла мою майку (к моему разочарованию), засунула её вместе с телефоном в рюкзак и схватила валик. Её футболка с логотипом «Ледяных пиков» была выцветшей, с катышками, с разноцветными пятнами краски.

Мы были в библиотеке почти час, а покрашено было совсем немного.

— Я думал, ты любишь рисовать?

Она посмотрела на белую краску на валиках и бросила на меня взгляд «ты серьёзно?» — и я расхохотался.

— Ты редко смеёшься, — заметила она. — Мне это нравится.

Я давно не находил поводов для смеха, но рядом с Рози было как-то легче. Вернуться в Винтерхейвен я ненавидел, но одновременно это было то, чего я давно жаждал.

Она повела валиком по деревянной обшивке, и я не мог оторвать от неё глаз.

— Значит, «инцидент со сломанным стулом», да?

Она прищурилась.

— Твой отец просто мастер оказываться не в то время и не в том месте, когда дело касается меня.

— Как с танцем ради спасения выдр?

Она развернулась ко мне с таким потрясённым лицом, что я не удержался от улыбки.

— Кто тебе это рассказал?!

— Мой отец.

— А как же тайна личных данных? Пятая поправка? Кодекс розового мизинца? — С каждым вопросом краска всё больше разбрызгивалась по защитной плёнке на полу.

— Ты заставила моего отца поклясться на мизинце? — фыркнул я, представив, как его огромный, грубый палец обхватывает её крохотный.

— Нет, но, похоже, стоило, — пробормотала она.

Рози с яростью начала красить стену, а я всё пытался разобрать, что она бормочет себе под нос.

— Подожди, что там со стулом?

Она замерла, явно колеблясь, но потом выпалила:

— Он не рассказал тебе эту часть?

— Нет, — я приподнял бровь.

Она раздражённо вздохнула и снова принялась красить.

— Ты не можешь оставить меня в неведении, — сказал я, скрестив руки на груди и облокотившись на стену, которая ещё не была покрашена.

Она подошла ближе, целясь валиком в моё плечо, словно играла в «кто первым отступит». Но я никогда не проигрывал.

Видимо, Рози тоже, потому что валик мазнул по моей руке.

Она приподняла брови с вызовом.

— Где был этот стул, Рози? — спросил я, наклоняясь ближе.

Мы сделали миллион фото для соцсетей. Теперь мне не обязательно выглядеть презентабельно.

Её ноздри раздулись, и она провела валиком по моему плечу, поднимаясь к самому подбородку, словно грабитель с ножом у горла. Я уставился на неё, вызывая на дуэль. Только попробуй.

— Во дворе у Лили и Чарли. Стул был белым, а подушка сиденья пропала. В моём… состоянии я подумала, что это унитаз.

Я согнулся пополам, смеясь так, что заболел живот. Валик скользнул вниз, оставив белую полоску краски на моей шее. Но мне было всё равно. Это того стоило.

— Лили выставила стул к обочине для мусорщиков.

— И что ты делала, когда мой отец тебя нашёл?

— Ровно то, что ты себе сейчас представляешь, — сквозь стиснутые зубы ответила она, но я слышал, как она сдерживает смех. — Я много выпила, ладно? Я не поняла, что в лимонаде был алкоголь, пока мои штаны не оказались спущены, а фонарик твоего отца не начал выжигать мне сетчатку. И это не метафора.

Слёзы. Когда в последний раз я смеялся до слёз? Она взъерошила мне волосы рукой, перепачканной краской, и я выпрямился, понимая, что, наверное, выгляжу ужасно.

— Не двигайся, — скомандовала она, отложила валик и достала телефон, чтобы сделать снимок.

— Иди сюда, — сказал я, притягивая её к себе под руку.

Я прижал её голову к своей шее, намеренно оставив на её лбу белую полосу краски. Она пискнула, но не сдвинулась с места, пока фотографировала нас. Запах свежей краски и кокосового шампуня смешался с её тёплым дыханием, когда мои губы случайно коснулись её шеи. Она застыла, дыхание сбилось. Или мне показалось? Потому что в тот момент, когда я уже начал думать, что мог бы прижаться губами к её шее, она закатила глаза и мягко отстранилась.

Сосредоточившись на экране телефона, она сказала:

— Радует, что моя история про публичное справление нужды тебя так веселит.

— Меня больше смешит то, что тебя поймал мой отец в тот самый момент…

— Хватит, — простонала она, закрывая мою рот ладонью. — Если я начну об этом думать, мне придётся уехать из города и больше никогда его не видеть. А он мне нравится, несмотря ни на что. — Её взгляд стал задумчивым, когда она добавила, — Он почти стал моим тестем… так сказать.