Я медленно отстранился, а вместо эйфории меня накрыло чувство тревоги. Я повернулся и увидел отца, стоявшего в трёх шагах от нас. Рядом с ним — Макс, с лицом, на котором читалось одновременно разочарование и… любопытство?

Рози тихо пискнула, её лицо и одежда были практически полностью заляпаны белой краской. Я подозревал, что выглядел не лучше.

— Дилан, — отец сурово кивнул мне, делая шаг вперёд.

Его тон не оставлял места для возражений. Это был не просто гнев — разочарование. Всегда это разочарование. Будто бы сделать его довольным было невозможным.

— Мне не нужно, чтобы ты вернулся в город и стал дурным примером.

— Это я начала, — вмешалась Рози, делая шаг вперёд.

Я ожидал, что она воспользуется моментом, чтобы наконец поговорить с Максом, который продолжал смотреть на нас, словно собирал пазл в голове. Но она осталась рядом со мной.

Отец бросил на неё недовольный взгляд.

— Не выгораживай его.

— Я не выгораживаю! — возмутилась она. — Почему так сложно поверить, что это я устроила битву краской?

Её плечо прижалось к моему, краска липла к коже, но она даже не пыталась отстраниться.

— Тебе не нужна ещё одна административка, — нахмурился отец.

— За что? — возмутился я, повышая голос. — Это просто краска.

— Вандализм. Трата краски, купленной на деньги города, — процедил он. — А это, по сути, хищение.

Рози сделала ещё шаг вперёд, прямо к отцу. Я хотел удержать её, предостеречь — не приближайся к медведю, иначе укусит.

— Это справедливо, — сказала она. — Но мы почти не потратили краску. Всего капельку. И я могу её заменить.

Отец смягчился, посмотрев на Рози. Он устало провёл рукой по лицу.

— Почему ты постоянно попадаешь в переделки?

Я уже открыл рот, чтобы защитить её, но Рози вдруг сжала мою руку — быстро, но уверенно, и я понял, что это был знак: молчи. Отец, кажется, не заметил наших сцепленных ладоней, но взгляд Макса тут же опустился на место, где её липкая от краски ладонь прижималась к моей. На его лице мелькнуло выражение, которое я не смог разобрать.

Так похоже на Макса — начать проявлять интерес к Рози только потому, что это делаю я. Я сжал челюсти и крепче сжал её руку. Это ведь была суть нашей договорённости — показать Максу, что она занята. И я должен был помнить об этом. Я чуть ослабил хватку, но Рози не отпустила мою руку.

— Я просто слишком умная, что иногда выходит мне боком, — вздохнула она. — И потом, как ещё мне вас видеть, раз уж вы перестали устраивать семейные ужины по воскресеньям?

К моему удивлению, отец вдруг резко рассмеялся. Обычно, если он злился, его невозможно было успокоить несколько часов. Но сейчас я собственными глазами видел, как он растаял, словно мороженое на солнце, под обаянием Рози Форрестер. Если бы не видел, ни за что бы не поверил.

— Есть и более законные способы нас увидеть, — пробормотал он. — Воскресные ужины всегда открыты для тебя.

— Я не хочу, чтобы Лили было некомфортно.

Воцарилось короткое молчание, будто оба молча соглашались с тем, что присутствие Рози действительно доставляло Лили неудобство.

Отец вздохнул, окинув взглядом краску на нас и стене.

— Боюсь, мне придётся выписать тебе штраф, — сказал он почти с сожалением.

Рози будто вся обмякла, прижимаясь ко мне. Я почувствовал, как она осела, и сильнее сжал её пальцы.

— Пап, — сказал я. — Это моя вина. Выпиши штраф мне.

Отец перевёл на меня тяжёлый взгляд, словно только сейчас вспомнил о моём присутствии.

— Нет, — твёрдо возразила Рози. — У тебя не должно быть никаких неприятностей с законом, пока ты пытаешься вернуться в команду.

— Это пустяк, — пожал я плечами.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — стояла на своём она. — Вынесите штраф мне, — решительно обратилась она к отцу. — Я заскочу в участок завтра, после того как уйдёт круизный лайнер.

Я сжал челюсти, в груди закипало протестующее чувство. Я не позволю ей взять на себя ответственность. Я пристально посмотрел на отца, надеясь, что он поймёт меня без слов.

Рози, похоже, тоже была уверена, что договорилась, потому что кивнула, довольная собой.

— Передайте миссис Сэвидж, что я зайду, — добавила она с ангельской улыбкой.

Отец усмехнулся.

— Если ты специально устраиваешь неприятности ради её домашнего печенья…

— Оно того стоит, и вы это знаете, — сказала она со смехом.

Я думал, что уже ничему не удивлюсь, но Рози снова меня потрясла. Она подошла к отцу и быстро, осторожно обняла его, касаясь той стороны, где было меньше краски. Отец не был любителем объятий. Он не был человеком, который проявляет чувства. Его репертуар включал в себя разве что разочарование и гнев.