Рози, казалось, начала отходить от шока, вызванного тем, что мы с Хадсоном узнали её секрет.

— Ты не можешь никому рассказать, Дилан. Это нарушает кодекс свиданий, — сказала она напряжённо. — И Хадсон, я расскажу всем про… — Её глаза метались из стороны в сторону, явно пытаясь придумать компромат на одного из самых честных людей, которых я знал.

— Рози, — мягко сказал Хадсон. Я узнал этот тон. Он часто использовал его, когда Шайло и я собирались провернуть какой-нибудь безумный, но, по нашему мнению, гениальный план, который почти наверняка заканчивался травмами. — Ты не сможешь скрывать это вечно.

— Кто ты такой, чтобы указывать моей дочери, что ей делать? — резко вмешался Орин.

Но Хадсон, казалось, даже не услышал его. Он продолжал смотреть на Рози с сочувствием.

Меня словно толкнуло вперёд защитное чувство. Я протянул руку и взял её ладонь. Холодную, дрожащую. Она сжала мои пальцы, будто цепляясь за единственное, что было ей сейчас под рукой.

— Мне нужно ещё немного времени, — прошептала она.

Просто держать за руку было недостаточно. Я никогда не видел Рози такой разбитой, и ненавидел это ощущение каждой клеткой своего тела. Я обнял её за талию, притянув ближе к себе.

Она удивлённо взглянула на меня, но тут же прильнула ко мне, словно в поисках опоры. Её рука сжала мою футболку, и, несмотря на то, что я пытался поддержать её, это прикосновение, казалось, заземлило и меня самого.

Послышался чей-то смех, неподалёку заговорила группа людей, кажется, стоявших слишком близко.

Рози напряглась, её взгляд встретился с взглядом отца — немой обмен, понятный только им двоим.

Орин отступил. На этот раз Хадсон позволил ему уйти, не вмешиваясь. Тот сунул руки в карманы, опустил голову и направился к пристани.

Хадсон кивнул мне, показывая, что пойдёт за ним. Мы оба не доверяли этому человеку. Я кивнул в ответ, и он ушёл, оставив меня с Рози наедине.

Я бы никогда бы не назвал Рози хрупкой. Но сейчас она казалась настолько близкой к тому, чтобы сломаться, что мне срочно нужно было вытащить её отсюда, подальше от людей.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Глава 27

Рози

Дилан крепче сжал мою руку, раздвигая низко свисающие ветви тополя и ольхи, заросшие над тропинкой, и шагнул в затенённое, полуразрушенное кладбище. Надгробия были почти полностью стерты временем, но на некоторых ещё можно было разобрать даты — более чем трёхсотлетней давности. Дикие кусты малины и костяники, усыпанные ягодами, разрастались так буйно, что почти полностью поглотили старые могилы.

Заброшенное, забытое.

Я всё ещё не могла поверить, что папа вот так просто объявился в городе. Говорил, что заскучал, запертый на моём катере.

А как же я?

Волна стыда накрыла меня. Какая эгоистичная, кислая мысль. План «Сладкий лимон» предполагал, что я должна заботиться о папе и его нуждах.

— Я часто приходил сюда, когда рос, — тихо сказал Дилан, возвращая меня к настоящему. Он продолжал держать мою руку, ведя дальше сквозь высокую траву. Сквозь листву пробивались солнечные лучи, освещая золотыми пятнами его волосы и плечи, словно кто-то рассыпал по нему волшебную пыль. — Знаю, все считают кладбища жуткими, но это место всегда казалось мне спокойным. Когда я увидел твою картину в то утро, она напомнила мне именно это место.

Дикие цветы прорастали сквозь густую траву, окружая упавшее бревно — идеальное место, чтобы присесть вдвоём. Всё вокруг выглядело так, словно мы попали в сказку — не хватало только волшебной музыки и пары эльфов, мелькающих вдалеке.

Я села рядом с Диланом, наши бёдра и плечи соприкасались, чтобы уместиться на бревне. Он держал мою руку на своём бедре, и я поймала себя на мысли, что он, похоже, делал это бессознательно. Его большой палец медленно водил по моей ладони, и этот простой жест заставил меня задержать дыхание.

— Я приходил сюда, когда нужно было подумать, — продолжил он.

— О чём ты думал?

Я была рада перемене темы. Честно говоря, я ожидала, что он начнёт расспрашивать меня о папе, а у меня не было ответа, который я была готова дать.

— О многом. О том, как однажды я стану профессиональным хоккеистом. О том, какой будет жизнь за пределами Винтерхейвена. О моей влюблённости в миссис Мейбл.

Я рассмеялась и толкнула его плечом.

— Перестань. Врёшь.

— Чистая правда, — ухмыльнулся он, глядя на меня с озорной искоркой. — То, как она читала Роберта Фроста в девятом классе? Любовь с первого взгляда.

Я покачала головой, но улыбка никак не сходила с моего лица.

Всё это пространство, целое кладбище вокруг нас — и мы сидели, прижавшись друг к другу на этом маленьком участке бревна. Но мне и в голову не пришло отодвинуться. Даже когда острые кусочки коры врезались мне в ногу или трава щекотала щиколотки.

Дилан вдруг стал серьёзнее.

— В основном я приходил сюда, чтобы просто смотреть в небо и мечтать. Никто, кроме Шайло, не понимал, почему я так стремлюсь уехать из Винтерхейвена и играть в хоккей. Я никогда не был лучшим на льду, но я был самым упорным. Не останавливался ни на день. Ни в перерывах между сезонами, ни после колледжа, ни даже когда мы вышли на профессиональный уровень. С тех пор, как мне исполнилось тринадцать, каждая свободная секунда моей жизни уходила на хоккей.