Журналисты старательно записывали. Неумолчно жужжали киносъемочные камеры, пощелкивали фотоаппараты.

— Чтобы побить мировой рекорд дальности, — продолжал Михаил Михайлович, — надо было строго придерживаться графика и ни в коем случае не отклоняться от курса. Экипаж не мог терять время на обход циклонов — это сократило бы дальность полета. У нас было непреклонное решение: только вперед и только по прямой. Мы стартовали, говоря себе: «Что бы ни случилось, спокойно: победа обеспечена!»

Громов немного подумал и откровенно сказал:

— Признаюсь, за всю жизнь у меня не было такого тяжелого старта, как в этот раз: имей мы на борту еще сотню килограммов, взлетной дорожки не хватило бы. Не напрасно экипаж, готовясь к полету, удалил из машины все лишнее и предельно сократил запас продовольствия.

Первый циклон поджидал «РД» у Земли Франца-Иосифа. Летчики вели машину вслепую, ориентируясь по сигналам радиомаяка острова Рудольфа. Стекла кабины покрылись ледяной корочкой. Внезапно в кабине посветлело — самолет выскочил из облачного месива. Над беспредельными льдами сияло полярное солнце.

«РД» пересек остров Рудольфа. Отсюда до американского острова Патрика, на протяжении почти двух с половиной тысяч километров, воздушный путь лежал над Ледовитым океаном.

На курсе снова появилась мощная облачность. «Только вперед и только по прямой!» Пробив второй циклон, самолет подошел к Северному полюсу. Данилин сверился с графиком.

— Идем с опережением на четырнадцать минут, — порадовал штурман.

Экипаж изменил курс и пошел по сто двадцатому меридиану — на Калифорнию…

Впереди показались какие-то тени. Скалы! Земля!.. Это был остров Патрика. За Землей Бэнкса вскоре показался материк. Тянулась канадская тундра — бесчисленные озера, болота, реки, кустарники. «РД» вышел к Скалистым горам, пересек хребты и оказался у Тихого океана. До Сан-Франциско оставалось немного…

— Экипаж был сильно утомлен, — рассказывал Михаил Михайлович, — но нас очень ободряли показатели бензинового счетчика: можно лететь дальше на юг! Юмашев и Данилин спрашивали: не следует ли передать радиограмму правительству, что мировой рекорд дальности уже побит? Но я решил выждать, пока дело не будет доведено до конца, пока мы не совершим посадку. Теперь все это в прошлом, но такое не забывается!.. Вы спрашиваете о нашем настроении? Разумеется, мы счастливы!

Как только летчики встали из-за стола, началась передача, организованная радиовещательной компанией. У микрофона с самодовольным видом расхаживал низкорослый щуплый человек в клетчатом малиновом пиджаке и мягкой черной шляпе — Уолтер Харвей, скромный фермер из Сан-Джасинто. Волею обстоятельств он стал популярной личностью, на его долю выпало в тот день первосортное паблисити.

Когда «РД» опустился на поле и Сергей Алексеевич Данилин выскочил из машины, невдалеке показался ветхий форд. За рулем сидел Уолтер Харвей. Данилин вручил фермеру заранее подготовленную записку на английском языке: «Мы, летчики Советского Союза, совершающие перелет из Москвы в Америку через Северный полюс, просим срочно сообщить советскому посольству в Вашингтон, местным властям и на ближайшие аэродромы, что мы благополучно опустились». Харвей заторопился на телефонную станцию, и через несколько минут мы в Сан-Диего узнали, что «РД» сделал посадку в ста пятнадцати километрах к северу от мексиканской границы.

Неведомый фермер приобрел известность, имя его обошло все газеты, появились портреты «удачливого Уолтера». Он быстро вошел во вкус и давал интервью. Сейчас Харвей выступал перед миллионами радиослушателей.

Паблисити Уолтера Харвея было недолговечно: на другой день о нем уже не упоминали ни газеты, ни радио. Но маленький фермер не упустил случая нажить толику денег. «РД» опустился на его земельном участке, и ловкий Харвей установил таксу за… осмотр советского самолета: квартер — четверть доллара с владельца каждого подъезжавшего сюда автомобиля. Он оборудовал палатку и стал продавать экскурсантам кока-кола. На дорогах к Сан-Джасинто появились указатели со стрелкой: «Путь к советскому самолету». Серебряные струйки потекли в карманы новоиспеченного бизнесмена. Лихорадочную деятельность оборотистый фермер проявил перед разборкой машины; он разослал в газеты соседних городов анонсы: «Еще только три дня вы можете видеть рекордный русский самолет!» Туда устремились сотни автомобилей…

В тот самый час, когда «РД» кружил над полем Уолтера Харвея, чкаловский экипаж покидал США. Настроение летчиков омрачалось отсутствием вестей о Громове. Но двумя часами позже, когда «Нормандия» вышла в океан, радиостанция парохода приняла короткую телеграмму из Марчфилда на имя первооткрывателей воздушного пути через полюс: «Мировой рекорд дальности побит. Приземлились в Южной Калифорнии». Чкалов, Байдуков и Беляков откликнулись: «Восхищены мастерством Громова, Юмашева и Данилина, которые подтвердили реальность воздушного сообщения из СССР в США через Арктику и завоевали во славу родины мировой рекорд на дальность. Советские самолеты должны летать дальше всех, выше всех, быстрее всех!»

У знаменитого советского пилота, сопровождаемого почтительными взорами пассажиров «Нормандии», завязался как-то вечером разговор с попутчиком — американским миллионером.

— Вы богаты, мистер Чкалов? — спросил капиталист.

— Очень! — сказал Валерий Павлович.

— А какой, позвольте спросить, у вас капитал? Во что оценивается ваше состояние, сэр?

— У меня сто семьдесят миллионов.

— О, сто семьдесят! — воскликнул собеседник Чкалова. — Чего же — рублей или долларов?