В наше время, во второй половине двадцатого века, такой рекорд, конечно, вызывает улыбку, но тридцать лет назад у авиации были более скромные масштабы. О реактивных самолетах тогда могли лишь мечтать. Необузданным фантазером назвали бы человека, решившегося утверждать, что в 60-е годы появятся самолеты, для которых скорость три тысячи километров в час не предел, и пассажирские экспрессы, летающие из Москвы в Хабаровск за восемь часов… Прежде мы были тихоходами, — в те времена «Н-209» представлял собой выдающуюся конструкцию.

— Значит, через несколько дней к вам пожалуют новые гости, — сказал Громов.

— Милости просим! — откликнулся Уманский.

Мне подали телеграмму. «Из редакции! Аляска?!» — мелькнула мысль. Я вскрыл бланк: «Немедленно выезжайте в Фербенкс».

Грустно было расставаться с родными людьми; лишь накануне я рисовал себе планы совместного возвращения в Москву, и вдруг — неожиданный маршрут на Аляску, к Берингову проливу, куда я впервые попал три года назад, но с другой стороны…

Заглянув в справочник воздушных линий, Уманский сказал:

— Мы закажем для вас место на ночном самолете, завтра утром будете в Сиэтле.

— А дальше?

— Там сложнее. Авиалинии между Штатами и Аляской нет, разве что попадете на случайный самолет. Видимо, придется вам ехать из Сиэтла пароходом до Джуно, главного города Аляски. Оттуда два раза в неделю ходят рейсовые самолеты в Фэрбенкс… Да, вот что: в сиэтлской гостинице «Атлетик-клуб» вы, вероятно, застанете Михаила Васильевича Белякова, вдвоем вам будет веселее.

— Сколько же времени займет поездка?

— При удаче дней пять-шесть.

Константин Александрович принес карту и показал путь с юго-востока США, из Вашингтона, на крайний северо-запад. Путь этот пересекал по диагонали страну, вел вдоль тихоокеанского побережья Канады и далее в центральную часть Аляски. Меня ожидали неведомые этапы дальней дороги на американский Север, к Юкону, незнакомые места, новые встречи, быть может, приключения.

Воздушный путь между двумя океанами длился на этот раз больше восемнадцати часов. Третий раз за полмесяца я пересекал Американский континент. От мормонского Города Соленого озера «Дуглас» повернул к северу и пошел над незнакомой мне местностью к Сиэтлу. Промелькнула река Колумбия, разделяющая города Портленд и Ванкувер, откуда понеслась во все концы света весть о благополучной посадке Чкалова.

Сиэтл с его полумиллионным населением, крупными заводами авиационной и строительной индустрии — самый северный город на тихоокеанском побережье США. Дальше лежит Канада, провинция Британская Колумбия, а еще севернее — Аляска. Из Сиэтла отправлялись пароходы в аляскинский порт Сьюард; на пути они останавливались в Кетчикене и Джуно.

Выскочив из такси, я вбежал в вестибюль гостиницы «Атлетик-клуб», надеясь встретить здесь соотечественника и попутчика. Увы, гостиничный клерк сообщил, что «рашен метео-ролоджист Майкл Белиакоу» отбыл накануне пароходом «Юкон» на Аляску. Мне оставалось последовать примеру нашего метеоролога — случайных самолетов не было и в помине.

В номер гостиницы явился немолодой, облысевший джентльмен, маленький и тощий, необычайно подвижной, с печально повисшими желтыми усиками. Прижимая к бокам лоснящиеся локти и церемонно изогнувшись, он отрекомендовался: коммерческий представитель компании «Постэл телеграф». Посетитель шаркал ножками и нес неслыханную тарабарщину на чудовищной смеси польского, английского, итальянского и еще какого-то диалекта собственного изобретения. Он гордо вскидывал остренький подбородок, от чего хвостики усов беспокойно вздрагивали. В конце концов цель визита разъяснилась: узнав о прибытии московского журналиста, пользующегося услугами «Постэл телеграф», сиэтлская администрация компании прикомандировала к гостю-клиенту мистера Уильяма Джонсона, своего «коммерческого представителя», в качестве гида-проводника и отменного знатока русского языка.

Уильям Джонсон, в отдаленном прошлом — Владислав Коханецкий, в 1906 году юношей покинул Петроковскую губернию и направился в Америку, как он признался мне, за счастьем.

По словам мистера Джонсона, лишь сегодня на него нежданно свалилось счастье в образе «дорогого земляка», о чем он напоминал поминутно. Шевеля усиками, коммерческий представитель выкладывал факты из своей биографии и почему-то каялся в поздней женитьбе. Потом он заговорил о необыкновенных талантах юных Джонсонов, и подбородок его взлетел еще выше: «Чтеры хлопец, сэр! Фор бойс, проше пана…» Хлопцев звали: Джемс, Джон, Джозеф и Джек.

Вспомнив вдруг о своей роли, Джонсон засуетился. Он предлагал ознакомиться с лучшими фильмами, посетить лучший ресторан, побывать на лучшем матче бейсбола… Стоит мне мигнуть, и он, Уильям Джонсон, урожденный Владислав Коханецкий, представит дорогому земляку все наилучшее, что имеется в Сиэтле, в Америке, на земном шаре!..

Но я сказал, что тороплюсь на Аляску и заинтересован лишь в приобретении билета на завтрашний пароход.

В один миг забыв свою печаль, Джонсон повис на телефоне. Минут через двадцать подросток из пароходной компании принес билет. Мне удалось вежливо спровадить коммерческого представителя. Уходя, он все грозился, что не позволит земляку скучать.