Как и сотни лет назад, идея эта волновала ученых и путешественников. Советским людям выпала честь претворить ее в действительность: в 1932 году «Александр Сибиряков», выйдя из Архангельска, через шестьдесят четыре дня достиг Берингова пролива. Впервые водная магистраль Арктики была пройдена без зимовки. Годом позже рейс «Сибирякова» был повторен «Челюскиным». В обратном направлении, с востока на запад, прошел за одну навигацию ледорез «Литке». Всё больше судов появлялось в полярных морях. Летом 1936 года сквозное плавание совершили уже четырнадцать кораблей. Советские флаги реяли над морями Ледовитого океана.

Полным ходом двигался флагманский ледокол к проливу Югорский Шар. В небольшой каюте расположился штаб арктической навигации. Из Москвы и Ленинграда, из северных и восточных портов, с ледоколов и транспортных судов, с авиационных баз и полярных станций, с рудников и самолетов воздушной разведки круглые сутки поступали сюда донесения, запросы, предложения. Во главе штаба стоял Николай Александрович Еремеев, человек большой культуры и знаток дела. Он помнил не только названия всех транспортов, гидрографических судов и ледоколов, вышедших в плавание, но и в каком караване они идут, под чьим лидерством, где сейчас находятся, когда и где должны бункероваться. Начальник штаба знал по именам всех капитанов и старших штурманов, их достоинства и недостатки.

В полдень и по вечерам на коротком оперативном совещании Еремеев докладывал, где находятся караваны, какие планы у капитанов судов. Гидролог и синоптик говорили о движении льдов, циклонах и антициклонах, показывали карты, испещренные цифрами, значками и волнистыми линиями, понятными только специалистам, давали прогнозы: «У острова Белый льды отодвинулись на север. Черепичный пятнадцать часов летал над морем Лаптевых и восточной частью Карского моря. В районе архипелага Норденшельда можно ожидать резкого ухудшения ледовой обстановки…»

От флагманского корабля во все концы Арктики протянулись невидимые нити. «Мы начали нормальную эксплуатацию Северного морского пути. Каждый должен выполнить свой патриотический долг!» — передавала радиостанция ледокола полярникам.

Еремеев улучил час, чтобы познакомить меня с особенностями навигации. Подняв полотняную шторку на стене штабной каюты, он обнажил большую карту Арктики. Пунктирная линия отмечала трассу Северного морского пути. Через пять морей — Баренцево, Карское, Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское — к Берингову проливу и Тихому океану тянулись гирлянды разноцветных флажков. Кое-где они сближались плотными группами — караванами, иные держались одиночками, некоторые скучились в устьях сибирских рек.

— Вот положение нашей флотилии нынче в полдень, — сказал Еремеев. — Голубые флажки — ледоколы, красные — транспорты, синие — гидрографические суда, а черные — угольщики.

Преобладали, конечно, красные флажки. Транспорты везли муку, машины, продовольствие, книги, медикаменты, ткани, обувь — все необходимое для населения Якутии, Крайнего Севера и дальневосточных окраин.

— Вы когда-нибудь подсчитывали, насколько арктическая магистраль сокращает путь судов из антлантических портов на Дальний Восток? — спросил Еремеев. — Не зря наши предки увлекались мыслью о Северо-восточном проходе! Смотрите: от Мурманска или Архангельска до Владивостока Северным морским путем одиннадцать тысяч километров, а через Средиземное море и Суэцкий канал — в два с лишним раза больше. Ну, а путь в обход Африки, мимо мыса Доброй Надежды, еще намного длиннее.

— К тому же северная трасса проходит в отечественных водах, — заметил молодой гидролог Михаил Михайлович Сомов.

— Да, это очень важно, — поддержал Еремеев. — Но вернемся к нашим исчислениям. Предположим, нужно завезти в Заполярье полтораста тысяч тонн грузов. Для отправки их по железной дороге потребовалось бы не менее сотни составов. А сколько автомашин и вездеходов заняла бы доставка этих грузов за тысячи километров от железной дороги! Притом, заметьте, часть наших грузов идет на Чукотку и Камчатку, а до бухты Провидения из Архангельска или Мурманска Северным морским путем только шесть с половиной тысяч километров. Вот выигрыш в расстоянии!

— Как же будет проходить навигация?

— По всей трассе расставлены ледоколы. В Карском море караваны пойдут под лидерством «Ленина» и «Ермака», в море Лаптевых транспорты поведет «Литке».

— А наш ледокол?

— Мы двинемся с караванами через пролив Вилькицкого и морем Лаптевых в Тикси. Поможем всем, кому придется трудно. Работы ледоколам хватит: транспорты идут на Колыму, к устью Лены, в Нордвик, на Яну, к полярным станциям.

Радист принес телеграмму. Начальник штаба пробежал ее глазами и омрачился:

— Сейчас в Арктике — как на новоселье в недостроенной квартире… Представьте себе: семья перебралась, свалила в комнатах вещи, а тут еще вставляют вторые рамы и стекла, по углам мусор. Пока родители наводят порядок, ребенок упал и ушибся… Оказывается, нужен глаз да глаз! Вот он — ребенок, — помахал Еремеев радиограммой.

В дверях появился Папанин:

— Есть новости, Николай Александрович?

— «Ненца» едва не затерло…

Произошло это в восточной части Арктики. Навигация там была в разгаре, многие тихоокеанские транспорты прошли Берингов пролив и разгружались на побережье. Операциями руководил бывалый полярный моряк Афанасий Павлович Мелехов. С борта ледокола он указывал капитанам транспортов, какого направления им держаться. Судно «Ненец» получило совет обойти льды. Но его капитана, впервые попавшего в Арктику, предложение Мелехова удивило: «К чему нам обход, если в этом битом льду можно отлично пройти по прямой!» И новичок повел судно прямым курсом. Однако в ледовом плавании, вопреки элементарной геометрии, прямая далеко не всегда кратчайшее расстояние между двумя точками: «Ненец» очутился в восьмибалльном льду — восемь десятых поверхности моря были покрыты белыми полями. Капитан струхнул, что судно затрет, и сообщил о трудном положении. Подоспевший ледокол выручил «Ненца» из беды.