— Разумеется, — кивнула я. — Могу приготовить при вас, если вы переживаете, что я добавлю туда нечто… лишнее.

Он внимательно посмотрел мне в глаза и наконец сказал:

— Не переживаю. Думаю, вы достаточно умны и понимаете, что попытка отравить или опоить командора будет расцениваться как диверсия.

— Почему половина ваших слов всегда звучит как выговор, а вторая — как угроза? — покачала я головой.

— Издержки должности, наверное, — равнодушно ответил командор. — Ясной ночи.

Он поднялся на ноги, держа кружку в руках, кивнул на прощание и ушёл.

А я осталась в медблоке, с недоумением посматривая на свой собственный отвар. Желание пооткровенничать действительно было, и оно действительно было странным.

Несколько секунд спустя раздался стук в дверь, и по одному звуку я поняла, что это командор. Что-то забыл?

Распахнула дверь и шагнула в сторону, чтобы он мог войти, но он так и остался на пороге с большой светлой коробкой в руках.

— Это одеяло. Для меня оно слишком жаркое и пушистое. Скоро начнутся дожди, а в штабе всегда холодно в пасмурную погоду, — отчеканил он и строго добавил: — Однако я хочу подчеркнуть, что это не подарок! Я просто передаю вам своё одеяло во временное хранение и разрешаю им пользоваться. Это всё. Ясной ночи.

Он всучил мне коробку, развернулся и ушёл, плотно закрыв дверь своего кабинета.

Можно было бы похихикать над пассажем о том, что одеяло — «это не подарок», но ощущение тревоги не отпускало. Слова о необычности последнего прорыва никак не шли из головы.

Я всегда доверяла своей интуиции, и сейчас она говорила, что за беспокойством командора стоит нечто важное. Или мне просто льстило, что он поделился со мной ощущениями, которые не готов был обсудить даже с проверенными сослуживцами?

Адель

Командор оказался прав. Звучало как уставное клише и уже несколько набило оскомину, но что поделаешь, если так и есть?

Дождь зарядил с такой силой, что из окна были видны лишь потоки воды. Неподаренное одеяло пришлось очень кстати, в штабе действительно стало холодно, несмотря на позднюю весну.

Чем больше времени проходило, тем напряжённее становились лётчики, и через несколько дней у всех на устах был только один вопрос: почему нет другого прорыва? Луна не показывалась уже восемь ночей, и по всем закономерностям прорыв должен был случиться, и не один.

Но нет.

От Разлома пришли тревожные новости: области вокруг него начало потряхивать, и многие замечали лёгкую дрожь или странный гул из-под земли.

С каждым прошедшим часом напряжение всё нарастало, достигнув той критической точки, когда за успокоительным ко мне приходил не только командор, но и почти весь старший офицерский состав.

Они, кстати, вели себя крайне достойно и деликатно, но это я относила скорее на тот счёт, что все уже были женаты, а кому захочется прогневить богов изменой? Всем же известно, как жестоко карали за неё и Солар, и Таната, и Геста, правда, по разным причинам.

Так или иначе, я наслаждалась работой. Получила несколько ящиков ингредиентов, пустой стеклянной тары и перевязочных материалов. Наготовила столько мазей, зелий и настоек, что шкафы ломились от запасов. Навела в медблоке идеальный порядок, подписала каждый флакончик, ящичек и полочку. Подумывала даже попросить другие покои, а в клетушке организовать небольшой склад, чтобы не бегать каждый раз к интенданту.

Вот только с приходом ливней выяснилось, что у моих императорских апартаментов есть одно неоспоримое преимущество: в них практически не проникала влажность. В итоге я сложила ящики с сухими травами под кровать, выцарапала у интенданта ещё два больших стеллажа для медблока, покрасила их в белый и заставила снадобьями.

Однако никакой особенной пользы своей части я по-прежнему не приносила. Один раз посчастливилось зашить рану на затылке, и на этом список подвигов из одного пункта заканчивался.

После второго построения горячие головы поостыли, и хотя капрал Фоль всё ещё поедал меня глазами за каждой трапезой и здоровался со мной гораздо витиеватее и дольше, чем того требовали приличия, в остальном будни вошли в колею, а командор перестал злиться и нервничать из-за меня. Теперь он злился и нервничал из-за прорыва, который никак не случался, и переживал из-за его возможной мощности. Удастся ли его сдержать, когда он всё-таки случится? И чего ждать в свете последних новостей?

Однако сегодня к утру дождь наконец ослабел, и немного развиднелось, что давало надежду на ясный день и лунную ночь.

Я по-прежнему делала Блайнеру успокоительный отвар каждое утро перед сном, и мы иногда разговаривали, если он задерживался в медблоке. Сегодня он пришёл даже раньше обычного. Наверное, весь личный состав уже вымуштровал и живительных командорских наставлений всем раздал, а без начальственного внимания осталась лишь я, сиротинушка.

Пока он наблюдал за тем, как готовится отвар, я из вежливости спросила: