– Я не намекаю, Лиля, а говорю прямо - занимайся собой и своим как бы парнем, а меня оставь в покое.

Девушка, напоследок взглянув на неё исподлобья, разворачивается и стремительно уходит. Её торопливые шаги эхом раздаются в тишине коридора и Гордеева, оставшись одна, позволяет эмоциям взять вверх.

– Отныне, Отрадная, покой тебе будет только сниться, - зло цедит сквозь зубы она.
– Даю слово, ты пожалеешь! Ты, бл*ть, пожалеешь!

Лилино терпение закончилось. Она ещё могла выдержать присутствие Алёны в своей жизни в качестве нежелательной родственницы и одногруппницы, но вот выслушивать её мнение о своих отношениях, будто оно имело хоть какое-то значение, было уже слишком.

Жалкая неудачница возомнила себя смелой и открыла свой рот? Так пусть теперь готовится играть по-крупному и по Лилиным правилам. Следующий ход за Гордеевой.

Девушка ведёт плечами, стараясь расслабиться, но не успевает, потому что слышит за спиной хрипловатое:

– Кто пожалеет?

Лиля, резко обернувшись, встречается со взглядом Кира и тут же тонет в серо-зелёных глазах. Тонет так стремительно, что в следующую секунду не чувствует даже ног и держится прямо скорее машинально, чем осознанно.

Это же надо было так влюбиться.

Это же надо было так пропасть.

От него пахнет дымом и дождём, моросящим снаружи. От него мурашки бегут по коже, будто по приказу, а в груди, за рёбрами, беспокойно ворочается сердце. Такое неугомонное и уже давно ей непринадлежащее, что Лиля чувствует его только, когда Кир находится где-то поблизости.

– Я тебя искала, - выдыхает Гордеева и делает шаг вперёд, к нему, чтобы прижаться крепко-крепко, вплотную и губы в губы, но парень вопросительно приподнимает правую бровь и она в нерешительности останавливается на полпути.

– Зачем?

В голосе у Кира холод, а в глазах - её отражение. Искажённое, неправильное и пустое. Будто смотрел не на неё, а мимо. Будто думал о чём-то другом.

– Хотела спросить у тебя насчёт сегодняшнего вечера. Может, сходим куда-нибудь вместе?

Дыхание застревает в горле и последние слова Лиле даются с трудом. Гордая, неприступная, опасная с другими и неуверенная, робкая, забывающая обо всём - с ним.

Что ты со мной сделал, Кир?

Я же на тебе помешалась. Я же в тебя как в последний раз влюбилась.

– У меня дела.

Парень мажет по ней нечитаемым взглядом и запускает руки в карманы. Гордеева же мнёт в непослушных пальцах плотную ткань пиджака и кусает губы, пытаясь заставить себя замолчать, но отчаянный вопрос всё же вырывается из груди.

– А можно мне с тобой?

Она смотрит на него с плохо скрываемой надеждой, ждёт ответа и хоть какую-то эмоцию в свою честь, но получает лишь равнодушное, скупое и резкое:

– Нет.

Отказ разъедает в ней дыру. Небольшую, но достаточно болезненную. Лиля чувствует её между лопаток и чуть горбится, чтобы ослабить боль, но легче почему-то не становится.

– Я пошёл на пару, - бросает ей Кир, прежде чем уйти по тому же пути, что и Отрадная пару минут назад.

Девушка прикрывает глаза и молча кивает, борясь с желанием броситься следом, догнать и сделать всё, о чём грезила с их последней полноценной встречи не в стенах университета. В первую очередь вдохнуть запах его кожи, во вторую - прикоснуться, в третью - поцеловать, жарко и яростно. А дальше по поступательной. Так, как он любит. На грани грубости и с привкусом спиртного. До тёмных пятен перед глазами и сорванных связок.

Я позволю тебе всё, Кир.

Только никогда не отпускай меня.

Но Лиля остаётся стоять на месте, как верная псинка, которой отдали команду "ждать". Разве только хвостом не машет и не скулит, слушая, как в голове звенит надоедливый голос Отрадной.

А Авдеев в курсе, что он твой парень?

А на тебя он, значит, смотрит?

А ему на тебя, Лилечка, не наплевать?

Чувство драмы внутри зашкаливает. За края выходит. От него дрожь по всему телу распространяется и очень сильно мёрзнут ладони. Но Алёна старается не обращать на это внимания и винит во всём прохладное утро с бессонницей. Рисует фигуры на запотевшем стекле машины, иногда отвлекаясь на что-то незначительное, например, на блёстки, которыми щедро усыпаны оба её браслета, обвивающие запястья, и прибавляет громкость музыки, не боясь повредить слух и заглушая то, как настойчиво душа просит вернуть ей лето. Не хочет она сентябрь. Не хочет дождя и тяжёлого влажного воздуха. Потому что и так постоянно задыхается, чувствуя, как нехватка кислорода спицами пронзает лёгкие.