Автобус скоро должен был подойти. Дей обещал принести из «Пендерина» тяжелые вещи миссис Лав, и она отправилась ему навстречу с несколькими бумажными пакетами, шляпной коробкой и большой кретоновой сумкой для вязания, где было все что угодно, кроме спиц и шерсти, Катинка не тратила время на выяснение, как ей удалось перенести все это через реку вчера вечером. Мисс Эванс вышла первой сообщить инспектору Чаки, что миссис Лав желает поговорить с ним перед отъездом, и Тинка решила присутствовать при разговоре.

Дей Трабл ждал их на автобусной остановке с двумя тяжелыми чемоданами; под мышкой он держал большой плоский пакет, который, как выяснилось, не имел никакого отношения к миссис Лав. Мистер Чаки беседовал с группой мужчин, стоя у ограды в своем коричневом костюме с тем же чопорным видом, который произвел на Катинку обманчивое впечатление при их первой встрече. Казалось, прошли месяцы с тех пор, как она вышла из автобуса и увидела тех же самых мужчин у той же самой ограды с сигаретами во рту, словно они всю эту кошмарную неделю простояли здесь, болтая с мистером Чаки. Серое небо плакало над долиной, над безобразной невымощенной улицей с ее узкими домиками, похожими на два ряда неровных зубов, над тропинками, спускающимися к реке или тянущимися вверх по горному склону. Как давно это было, и каким невинным и дружелюбным это казалось тогда! Теперь же горы выглядели угрожающе: Брин-Кледд — Меч-гора с Красной Пропастью, подобной ране на боку, Бринтариан — Щит-гора, стоящая, как часовой, по другую сторону долины, и текущий между ними Триннант — река Крови. Кровь в самом деле омыла ее берега с тех пор, как Тинка впервые появилась в Пентр-Трист — деревне Горя.

Миссис Лав предоставила свои пакеты заботам Дея Трабла.

— Только не заставляйте меня пропускать мой автобус, — сказал Дей. — Я должен поехать в Суонси, чтобы передать этот пакет.

Он взмахнул, словно птица крылом, локтем, прижимавшим плоский пакет к его боку. Чемоданы были связаны цепью, очевидно для облегчения переноски, напоминая двух послушных собак на двойном поводке.

— Доброе утро! Отбываете в веселую столицу, миссис Лав? — Мистер Чаки бодрым шагом подошел к ним.

— Ну, не на сафари же, — отозвалась Катинка, раздраженная его дружелюбием.

— Если только под сафари не подразумевать моего Харри! — Миссис Лав разразилась хохотом, после чего заявила, что не помнит, о чем собиралась поговорить с мистером Чаки — упоминание о Харри напрочь выбросило это у нее из головы. Катинка поспешила водворить это на прежнее место и в итоге вытянула из миссис Лав подтверждение, что она не клала письмо Амисты на столик в холле в день своего прибытия в «Пендерин». Мистер Чаки с серьезным видом обещал передать эту информацию мистеру Карлайону. Красный автобус вскарабкался на холм, втянул себя, как пылесос, Дея Трабла с его пакетом и стал карабкаться дальше. На гребне холма с ним встретился голубой автобус, который начал спускаться вниз. Мистера Чаки осенило вдохновение.

— Эта колымага довезет вас за несколько часов до отхода поезда, миссис Лав. Я тоже собираюсь в Нит и отвезу вас на своей машине.

Миссис Лав была обрадована мужскому эскорту, а также тому, что ей не придется втискиваться в автобус с вещами. Голубой автобус остановился, втянул в себя группу пассажиров и покатился вниз, высадив только одну женщину, выделяющуюся среди толстых валлиек в ситцевых сарафанах поверх черных воскресных платьев подлинно парижской элегантностью, когда она, прихрамывая, шла по деревенской улице. Это была та женщина, которая три дня назад приходила повидать Карлайона, пересекла Атлантический океан, отыскала захолустную валлийскую деревню, переправилась через реку и поднялась по горной тропинке только для того, чтобы заявить свои права на картину и фарфор и удалиться, даже не взглянув на девушку, которую вырастила и которая лежала изувеченной в комнате наверху.

Чаки нелегко застигнуть врасплох, подумала Тинка. Он быстро шагнул вперед, остановил женщину, предъявил ей удостоверение и начал что-то говорить. Из переулка появилась мисс Эванс, ведя своего пони, который упирался передними ногами, чтобы не поскользнуться на крутом спуске. Она оставила его и подошла к Катинке.

— Ведь это та самая леди, которую я перевозила в «Пендерин» в моей лодке!

Ухватившись за предлог нарушить несправедливую монополию мистера Чаки, Катинка подтолкнула вперед мисс Эванс, которая, краснея и запинаясь, поздоровалась с приезжей. Женщина радостно откликнулась, сказав, что надеялась уговорить мисс Эванс еще раз переправить ее на другой берег. Она сунула руку в черную сумочку и извлекла оттуда конверт.

Мистер Чаки с сардонической усмешкой наблюдал, как мисс Джоунс с помощью пантомимы сообщает глухой женщине о согласии мисс Эванс снова сыграть роль паромщика. Женщина не возражала против назойливой незнакомки — она хотела попасть в «Пендерин», и ей было безразлично, скольким местным жительницам придется платить за услуги. Однако без осложнений не обошлось. Маленькая разносчица молока указывала на свою тележку, одиноко стоящую на обочине, на реку и горы, на свои часы и, наконец, на маленький дом, находящийся выше на той же улице, где они стояли. Уголки рта женщины недовольно опустились, а тяжелые веки на миг устало сомкнулись над печальными глазами. Еще одна задержка, еще одно усилие, которого не избежать. Ее пальцы сомкнулись на костяных рукоятках тростей, а на лице отразилась благодарность за то, что помимо слабых ног у нее имеются две достаточно сильные руки, способные помочь ей передвигаться...

Катинка с торжеством посмотрела на инспектора Чаки. Мисс Эванс должна найти временную замену, чтобы сопровождать ее коротконогого пони во время доставки молока в деревню. Если леди поднимется в ее дом и подождет там, пока она обо всем договорится...

— Эй! Как насчет меня? — крикнула миссис Лав, оставшись одна со своими вещами, когда они начали подниматься на холм.

Мистер Чаки свистом подозвал помощника, велев ему погрузить миссис Лав и ее багаж в полицейскую машину и зайти за ним через полчаса в дом мисс Эванс, после чего догнал женщин.