— А последняя записка, которой миссис Карлайон заманили к пропасти?

Хотя Катинка без колебаний обвинила миссис Лав, та отозвалась с виноватым видом:

— Ну, такого я бы не сказала о мисс Джоунс.

— Была ли эта записка в действительности? — заговорил Карлайон. — Кто ее нашел? Эта женщина и мисс Эванс, но мисс Эванс не в счет — она сделает все, что ей скажут. Они первыми оказались рядом с телом. Откуда мы знаем, что они не сговорились между собой, прежде чем подоспели остальные? Если Анджела еще была жива, они могли быстро нацарапать эту записку и вложить ей в руку.

— Но она была мертва! — Подумав о дважды изувеченном теле, Тинка добавила: — Бог не допустил бы, чтобы она не умерла в тот момент, как коснулась земли.

— Согласен. — Карлайон опустил голову.

— Да и зачем мне выдумывать эту историю? Зачем красть кольцо?

Он сразу же поднял голову.

— Ваша история начала выдыхаться. Вы собрали урожай на смерти, но после добавить было почти нечего — дознание оказалось скучным. Несомненно, вы предвидели это заранее, поэтому прихватили кольцо, рассчитывая еще на два абзаца, снабженных фотографиями...

На фоне обоев с алыми розами лицо Карлайона было белым как мел, а его бледные губы брызгали ядом.

— Скажите мне вот что. — Катинка посмотрела ему в глаза. — Хоть в одной газете появилась даже одна строчка, которую не мог бы написать любой местный репортер? Разве я сообщила в какую-нибудь газету хоть слово о жизни или смерти миссис Карлайон?

— Еще нет, — ответил Карлайон. — Но ведь вы работаете в еженедельном журнале, не так ли? Полагаю, для него уже готова подробная статья. Когда она появится?

Катинка признала свое поражение.

— Ладно, сдаюсь. Не было никакой Амисты. Я все выдумала — корпела над этим месяцами с целью проникнуть в дом, где существовал материал для сенсации в прессе, о котором я никак не могла знать, способствовала развитию событий, чтобы написать статью подлиннее, которую я так и не отправила, и, наконец, заманила бедную девушку в смертельную ловушку и убила ее, чтобы создать очередную сенсацию, которой не воспользовалась. — Она повернулась к инспектору Чаки. — Какой мне был смысл выдумывать Амисту? Только потому, что я единственная, кто знал о ней, они все и вы тоже уверены, что она никогда не существовала.

Мистер Чаки задумчиво выпятил нижнюю губу, глядя на нее поверх воображаемых очков.

— Право, мисс Джоунс, вы недооцениваете полицию Суонси! Я знаю об Амисте не меньше вас — а может быть, и больше.

— Вы знаете, кто она такая?

— Мы, местные ребята, не теряем времени даром, — беспечно произнес Чаки. — Мы затребовали письма из вашего лондонского офиса и проверили их на предмет отпечатков пальцев — никаких сложностей, обычная любительская возня с серым порошком! И, разумеется, печать с красно-золотым сургучом — ее мы тоже поискали.

— Какого черта вы не сказали мне, зачем хотите обыскать мой дом? — спросил Карлайон. — Я бы проявил больше желания сотрудничать.

По тому, как он смотрел на Катинку, как говорил с ней и о ней, было очевидно, что ей не стоит о нем думать. И все же, если бы можно было доказать ему раз и навсегда, что Амиста не являлась частью ее коварного замысла...

— Ради бога, инспектор, скажите, вы нашли печать?

— Не то чтобы нашел, но я знаю, где она — или, по крайней мере, могу догадаться. В ваших умозаключениях, мисс Джоунс, вы были недалеки от истины. Психология — великая вещь. — Он посмотрел на миссис Лав.

— Не пяльтесь на меня! — огрызнулась она. — Вы и ваша психология...

— Вы имеете в виду, инспектор, — начал Карлайон, — что миссис Лав все-таки...

У миссис Лав выдался скверный вечер — она устала, промокла, была сердита и окончательно потеряла терпение.

— Можете не коситься на меня! — сказала она. — Я больше у вас не служу — вы меня уволили. Мне осточертело хранить ваши секреты...

— Миссис Лав! — резко произнес Карлайон.

— Я сыта вами по горло! Мне надоело, что меня подозревают, обвиняют и оскорбляют, надоело якшаться с полицией. Больше я не собираюсь участвовать в ваших делах с этой Ангел Су...

Кольцо с резким звуком упало на стол, покатилось по нему и осталось лежать возле ручного зеркальца Катинки, которое по-прежнему валялось на столе вместе с содержимым ее сумочки. Миссис Лав оборвалась на полуслове и застыла с открытым ртом. В наступившем молчании мистер Чаки запел какую-то мелодию.

Но Катинка, не отрываясь, смотрела на два жадеитовых лица — лицо сфинкса на столе и такое же лицо, отражавшееся в зеркальце, на маленькую зазубрину с внутренней стороны жадеитовых крыльев, которую она уже видела раньше, также отраженной в зеркале...