— А если вы знаете, кто такая Амиста, то почему не спросите у нее?

— Я только говорю, — повторил Чаки, — что мистер Карлайон мог написать эту записку.

Тинка сидела, стиснув голову руками и опираясь локтями на зеленую скатерть. Мистер Чаки предоставил ее собственным размышлениям и сел рядом с глухой женщиной. Когда Катинка наконец прислушалась, то поняла, что он осторожно мостит дорогу к трагическому известию.

— Вы знаете о несчастном случае? — Его ручка заскрипела, когда он доверил вопрос бумаге.

— Конечно знаю, — ответила женщина.

— Она имеет в виду первый несчастный случай, — вмешалась Катинка. — Естественно, о нем она знает.

Мистер Чаки снова начал писать, одновременно произнося слова.

— Вы знаете, что ваша племянница мертва?

— Да. — Женщина достала конверт из сумочки. — И теперь, когда она умерла, я хочу вернуть мою собственность. У него картина, которая стоит тысячи фунтов, и другие вещи — не здесь, в Лондоне; он говорит, что отдал их на хранение. Вот перечень — здесь ясно сказано, что их только одолжили. Но если он их продал...

— Ангел Сун больше не могла зарабатывать деньги, — сказал Чаки Катинке. — Но у нее оставалось имущество, которым можно было распорядиться — законным или незаконным способом.

— Но Карлайон сам был достаточно богат — вы ведь слышали, как он напомнил ей, что доказал это поверенным, когда они поженились. Почему вы думаете, что он убил жену, что она вообще была убита?

— Из-за этой записки, — терпеливо ответил Чаки.

Глухая женщина с трудом поднялась.

— Когда мы пойдем? Я хочу попасть в тот дом. — Она шагнула вперед, держа две трости в одной руке и опершись другой на стол, стукнула ими по полу. — Я не могу ждать весь день — придется договориться с кем-нибудь еще... — Слабый аромат дорогих духов наводил на мысль о Париже, Лондоне и Нью-Йорке — неукротимый дух проглядывал сквозь украшенную драгоценностями увядшую оболочку. Почему эти варвары заставляют ее ждать, пока они уладят свои никчемные дела? Очевидно, снова вопрос денег. Она открыла сумочку.

Катинка и мисс Эванс запротестовали — одна с улыбкой, другая с негодованием, — но женщина не могла расслышать искренность их отрицаний и упорно предлагала им две десятишиллинговые купюры. Усопшие предки молча взирали со стен на эту сцену, часы на каминной полке продолжали неправильно отстукивать время под стеклянным колпаком. Увидев на столе сумочку Катинки, женщина открыла ее и начала совать туда банкноты.

Свадебная фотография Карлайона выскользнула из бокового кармашка, где оставалась все это время. Что-то, всю ночь мерцавшее в голове у Катинки, превратилось в слепящую вспышку света.

— Но это не моя племянница! — заявила женщина, склонившись над фотографией.

— Это не Ангел Сун! — одновременно с ней воскликнула Тинка.

Снаружи послышался робкий гудок автомобиля, который повторялся все более настойчиво. Смущенный констебль сидел за рулем черной полицейской машины, а миссис Лав, наклонившись вперед с заднего сиденья, упорно давила на клаксон рукой в перчатке.

— Я должен идти, — сказал инспектор Чаки. Он схватил фотографию, поклонился трем дамам с удручающе старомодной грацией и поспешил к ожидающему автомобилю. Сквозь оконные занавеси донесся резкий голос миссис Лав. Что сделает ее Харри с мистером Чаки, если она опоздает на поезд?.. Машина тронулась с места — инспектор и констебль чопорно восседали спереди, а миссис Лав снова плюхнулась на заднее сиденье среди своих пакетов. Пухлая рука в перчатке помахала в сторону маленького дома.

Глухая женщина не отвечала на вопросы, а только повторяла, что хочет «попасть в тот дом», на сей раз не прибегая к помощи своего бумажника. Мисс Эванс, сверкая голубыми глазами, вышла в холл за макинтошем и капюшоном — Тинка никогда не видела ее такой сердитой. Капюшон выглядел ужасно — она походила в нем на гипсового гнома из пригородного парка и все же казалась Тинке необычайно хорошенькой, провожая невоспитанную незнакомку вниз с холма. Дождь прекратился, и на сером небе появились голубые просветы.

Они молча спустились к реке. Глухая женщина с трудом влезла в лодку, опираясь на палки сильными руками, чьи мускулы развились в результате длительного напряжения. Она быстро опустила свой тощий зад на сложенную газету, которую мисс Эванс положила на мокрое деревянное сиденье, полная решимости вернуть ничтожную сумму денег, на которую никогда не сможет купить здоровье, истраченное на их приобретение. Уровень воды вновь поднялся после ночного дождя. Лодка уперлась в скользкую грязь противоположного берега, женщина с усилием выбралась из нее и начала подниматься по тропинке.

Дей Трабл отправился в Суонси; миссис Лав уехала с мистером Чаки на железнодорожную станцию в Ните. Возле «Пендерина» не было заметно никаких признаков Карлайона. Тинка села на мокрую скамейку у окна гостиной, пытаясь понять, почему она здесь, стоит ли ей пытаться повидать Карлайона, что она ему скажет, если он соизволит с ней заговорить. Она слышала, как мисс Эванс позвякивает бидонами, направляясь к черному ходу, как звенит звонок у парадной двери, где стояла глухая женщина, нажимая на кнопку. Ответа не последовало. Пронзительный звон доводил Тинку до исступления. Она вскочила, подошла к окну и, как мистер Чаки три дня назад, заглянула в гостиную. Карлайон неподвижно сидел в кожаном кресле, уронив серебристую голову на руки и не обращая внимания на звонок. В этот момент дверь гостиной открылась, и на пороге появилась женщина в черном.