— Говоришь на своём опыте?

— Мой отец был военным. Мы часто переезжали. Только в старшей школе три раза.

Я не мог представить, каково это — каждый раз терять привычную обстановку в таком непростом возрасте. Друзья и семья всегда были для меня якорем. Но вместо того чтобы выразить сочувствие, которое ей вряд ли было нужно, я просто спросил:

— Отец — военный, брат — бывший агент секретной службы, а ты работаешь в АНБ. Родители гордятся или беспокоятся, что ты пошла по их стопам?

Она снова сжалась, явно не хотела говорить о себе.

— Холден уже не в секретной службе. А мама и брат думают, что я работаю в сельскохозяйственном журнале… как и ты.

Я долго смотрел на неё, пока смысл её слов не дошёл до меня. Все причины, по которым я не мог ей доверять, снова вспыхнули во мне. Она врала не только посторонним. Она врала самым близким людям. Что делает с человеком такая жизнь? Как это меняет его ценности, границы дозволенного?

Наверное, моё лицо выдало ход мыслей, потому что она хмыкнула и сказала:

— Так лучше. Мама не переживает, а брат не лезет.

Я поднял бровь. Она скрестила руки на груди и отвернула глаза, сосредоточившись на Адди.

Рассматривая её профиль, я понял, что она выглядит уставшей. Раньше я не замечал тёмных кругов под её глазами. Она была бледнее, чем в прошлый раз. За месяцы, что прошли с её последнего визита сюда, она стала крепче, мускулистее. Будто делала ничего, кроме тренировок, бегая с места на место. Будто жизнь била её на каждом шагу.

Я мог представить, что погоня за картелем по всему миру оставляет след. Что тело Рэйвен — далеко не первое, изуродованное, которое Джиа видела.

И по какой-то причине меня это злило. Мысль о том, что она сталкивается со злом каждый день, раздражала меня до чёртиков. Гораздо приятнее было бы думать, что она сидит за столом и пишет статьи о сельскохозяйственных технологиях, а не гоняется за дьяволом.

И если меня, почти незнакомца, это так трогало, я мог представить, как мучительно было бы для её семьи знать правду.

Моя семья тоже не в восторге от того, что Мэддокс связывается с оружием и преступниками, но он не стал бы нам врать, скрывая, чем занимается.

Лёгкость, с которой Джиа лгала, поднимала во мне все тревожные сигналы.

Я давно научился не доверять женщинам. Наблюдал, как одна разрушила жизнь Мэддокса, а потом и сам почувствовал, что значит предательство Рэйвен. Я знал, что не каждая способна на обман, но не был уверен, что смогу снова довериться кому-то настолько, чтобы отдать своё сердце.

Сердце, которое, как я думал, можно подарить только раз.

Я вспомнил письмо. Вспомнил слова Рэйвен о том, что она всегда меня любила.

Может, так и было. Может, мне просто не повезло стать для неё единственной любовью, как и ей не повезло стать моей.

Но от этой мысли мне не становилось легче.

Тишина окутала нас с Джиа, пока мы смотрели, как Адди бросает в автомат ещё один жетон. В этой тишине мои сомнения и тревога только росли.

Каждый раз, когда желание вспыхивало между нами с необузданной силой, я напоминал себе, с какой лёгкостью она признавалась, что скрывает правду даже от своих близких. Каждый раз, когда моё сердце, казалось, начинало дрожать, напоминая, что я всё ещё владею им, я заставлял себя помнить, что Джиа Кент — не та, кому можно его отдать. Она не станет оглядываться, оставив за собой израненную душу, так же как её брат не оглядывался, оставляя после себя разрушенные поля и разорванные заборы.

Я поднялся, сделав шаг в сторону, чтобы наши колени больше не соприкасались. Чтобы очистить голову и душу от тех невидимых стрел, которые она пускала в меня — намеренно или нет.

— Нам нужно согласовать наши версии, не только для моей семьи, но и для всех, кто спросит в Уиллоу Крик.

— Я обдумала, что ты говорил, и не согласна, что Адди слишком взрослая, чтобы быть моей дочерью. — Она бросила на меня взгляд, предупреждая, чтобы я не вздумал злорадствовать. — Но твоя семья уже видела меня и моего брата. Им будет сложно поверить, если я вдруг заявлю, что у меня есть ребёнок. Думаю… можно сказать, что она моя двоюродная сестра. Что я присматриваю за ней пару месяцев из-за тяжёлого развода родителей.

Я не собирался лгать своей семье, но пока пропустил это мимо ушей.

— Всем в городе скажем, что её мама на реабилитации.

Джиа наклонила голову.

— Реабилитация… Хорошая версия. А отец — бывший зэк. Это заставит людей быть начеку, если вдруг кто-то из Ловато появится здесь.

Эта мысль сжала мой желудок ещё сильнее. Может, мне стоит взять Адди и Джиа и уехать на несколько недель? Но список дел на ранчо был бесконечным, и если бы я вдруг решил уйти в отпуск посреди стройки, весь Уиллоу Крик только и делал бы, что судачил об этом.