Я последовала за ними в коридор, стены которого были из стекла, и дальше на кухню. Ева и Брэндон орудовали ножами с точностью профессиональных поваров, нарезая овощи. Они тут же прервали работу, когда мы вошли, и их лица озарились улыбками. У Райдера была улыбка его отца — с той же полуулыбкой, проявлявшейся в едва заметной ямочке на щеке, но его ярко-голубые глаза принадлежали матери. Обычно в них блестело озорство, которое она разделяла со своей младшей дочерью, но сейчас они буквально светились обожанием к ребенку, которого она никогда прежде не видела.

Это чувство затронуло меня неожиданно глубоко.

Оба взрослых опустились на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с девочкой. Адди на полшага приблизилась к Райдеру, но затем, словно осознав, что он ей тоже незнаком, застыла.

— Привет, милая, — мягко сказала Ева. — Какое же это счастье, наконец с тобой познакомиться. Я была так рада, когда узнала, что у меня есть еще одна внучка. Понимаю, ты можешь не захотеть называть меня бабушкой или даже Наной, как это делает моя другая внучка, так что если тебе будет удобнее, можешь звать меня просто Евой.

— Ева, сделай вдох, — сказал Брэндон, уголки его губ дернулись в сдержанной улыбке. Он перевел бледно-голубые глаза на девочку. — А я Брэндон. Или Деда.

Он протянул большую, покрытую мозолями ладонь. Через несколько десятилетий руки Райдера будут выглядеть так же — огрубевшие от тяжелой работы, загорелые от солнца. Я уже успела почувствовать их на себе и знала, что в них не было ни капли мягкости или нежности. Они требовали, и мое тело с готовностью отдавало. Я сглотнула, прогоняя эти мысли, и сосредоточилась на Адди.

Девочка молчала, ее лицо не выражало никаких эмоций.

— Адди — это полное имя или сокращение? — спросила Ева.

— Аделаида, — тихо произнесла девочка, и я удивилась. Даже не задумывалась о том, что у нее может быть другое имя, кроме того, что Анна указала в письме.

— Какое красивое имя, — продолжила Ева, словно ничего не заметив. Она махнула рукой в сторону разделочной доски. — Мы с дедом готовим ужин. Я подумала, что сегодня тебе будет особенно приятно съесть что-то уютное. У меня есть особенные макароны с сыром, которые мои дети всегда просят, когда им грустно. А еще овощное рагу. Обещаю, оно заставит тебя пересмотреть отношение к овощам. Ну и на десерт у нас черничный пирог. Привезла два, потому что, — она посмотрела на меня, — Джиа в прошлый раз почти съела один в одиночку.

Губы Адди чуть дрогнули, намекая на улыбку.

— Моя другая внучка, Мила, любит готовить со мной. Ты, конечно, не обязана, ведь сегодня ты наш почетный гость, но вдруг хочешь помочь?

— Мам, ты сейчас точь-в-точь как Мила, — вздохнул Райдер. — Папа прав, тебе нужно вдохнуть поглубже.

Его кривая ухмылка заставила меня забыть, как дышать. Гормоны взорвались внутри, накатывая волнами, угрожая утопить меня в этих ощущениях.

Адди огляделась, наблюдая за улыбками вокруг, и ее плечи расслабились хоть немного. От этого у меня защипало в глазах. Я не любила показывать слезы. Когда я снова взглянула на Райдера, то поняла, что он тоже заметил это, его кадык дернулся, а челюсть вновь напряглась.

— Готовить? — тихо спросила девочка.

Ева засияла еще больше — так, что было невозможно смотреть на нее и не почувствовать тепло.

— Райдер, принеси табуретку, — распорядилась она.

Райдер не раздумывая исчез за стеклянной дверью, ведущей в гараж. Я понятия не имела, где он собирался ее взять в этом идеальном, чистом помещении, но, похоже, у него был заранее подготовленный план, потому что уже через пару минут он вернулся с маленькой двухступенчатой лестницей.

Он поставил ее у раковины, и под присмотром Евы Адди вымыла руки. Затем лестницу передвинули ближе к миске, куда Брэндон только что высыпал макароны. Ева помогла девочке добавить остальные ингредиенты, а затем та взяла большую деревянную ложку и принялась все перемешивать.

Я отступила назад, внезапно осознав, что чувствую себя чужой. Здесь была семья. Семья, которая была нужна Адди больше, чем она могла понять.

Я подошла к стеклянной стене в дальнем конце гостиной. Вид на долину превратился в живую картину — солнце медленно заходило за холмы, лучи пробивались сквозь облака, окрашивая небо в мягкие оттенки золота. Комната наполнилась теплым светом, словно мы оказались внутри золотого дождя.

Эта картина напоминала о медленных прогулках, о пикниках с шампанским. О мгновениях, к которым я никогда не стремилась. Но сейчас я поймала себя на том, что хочу запечатлеть этот момент, чтобы… поделиться им с кем-то. Только я не знала, с кем.

Холден был занят гастролями с Леей и группой. Если бы я отправила маме фотографию, она бы завалила меня тысячей вопросов, на которые я не смогла бы ответить, не соврав о том, где нахожусь и что делаю. Папа бы первым делом начал анализировать, какая угроза могла скрываться в кадре. Кто еще был рядом?

Иногда я ходила выпить с коллегами. Иногда искала утешение в случайных связях. Но большую часть времени я была слишком сосредоточена на том, чтобы превратить свою детскую мечту о шпионской жизни в реальность, чтобы строить какие-либо отношения. Рори была, наверное, самым близким к другу человеком за последнее время — по крайней мере, с тех пор, как Гэри перестал таскаться со мной по самым опасным уголкам мира. Да и он не был таким уж хорошим другом. Он ненавидел каждую минуту нашего похода по джунглям вместе с «морскими котиками» и подал в отставку, как только мы вернулись.