— Вы ее убили?

Нормана перекосило.

— Я мог бы, — неожиданно промолвил он, — но я никогда не трогаю сильных соперников. Она действительно умерла своей смертью, я лично выяснял все обстоятельства.

Что-то такое было в лице герцога, что Лонгфорда осенило:

— Вы любили ее?

— Молодежь! Все бы вам про любовь! — протянул Норман, а Лекс прикинул, сколько ему лет, если его, тридцатилетнего мужчину, он считает сопляком. — Я ее уважал! Таких, как она — мало.

Герцог устало вздохнул, а затем повторил:

— Я советую вам подумать над моим предложением. Я даже отдам вам графиню, хотя, не скрою, сегодня у меня появилась мысль присвоить ее себе. Слишком экзотична. Но власть мне важнее новой постельной грелки. И не надо так на меня смотреть, лучше подумайте над моим предложением. В противном случае скоро и вы, и все, кто вам дорог, будете мертвы. Карты вскрыты, больше нет смысла прятаться. Армия на моей стороне, королю не спастись.

После этих слов Норман поклонился, как того требовал этикет, и покинул террасу.

Лекс посмотрел ему вслед. Мужчина совсем не был уверен, что все происходящее ему по нутру. Он наемник, дворцовые интриги — это явно не его стихия. Во все это он ввязался только из-за Маши, и сейчас ему хотелось похитить ее и увезти подальше от всех этих сложностей. Однако, герцог прав. Это ее мир, а потому он попробует найти в нем место и для себя. Обшарив бальный зал, он так и не нашел графиню. Несколько раз его пытались пригласить на танец, но вот это было для Лонгфорда уж точно чересчур. Мужчина буквальным образом сбежал, тем более что сам король сделал это еще пятнадцать минут назад.

Лонгфорд решил пойти к комнате Маши, предположив, что она уже у себя. Картина, которая предстала перед ним возле ее будуара, чуть не выбила его из колеи. Он увидел, как король несет на руках его женщину, роняет ее, а затем прижимает к стене, целуя. Первым порывом было оттащить монарха за шкирку, но почему-то Лекс себя остановил. И нет, не из-за клятвы. Он мог не причинять Александру настоящий вред, просто перекрыл бы доступ к телу своей женщины. Причина ступора Лонгфорда была в другом. Он столько времени видел в графине жертву любви к Александру, что хотел лично увидеть ее нынешнее отношение к королю. Для него наступил момент истины, и мужчина замер, прося милости у всех демонов, чтобы не стать свидетелем взаимной любви и страсти.

Когда король согнулся пополам от боли в паху, а Маша понеслась в свои покои, Лонгфорд осознал, что все это время не дышал. Его величество прошел в комнату за графиней, но очень скоро она его выпроводила, демонстрируя явное облегчение и сильную усталость. Момент, когда взгляды Лекса и девушки встретились, был для мужчины решающим. Он наконец, понял, что последняя призрачная преграда для него, Лекса Лонгфорда, разлетелась вдребезги. И, возможно, тот факт, что он сейчас подглядывал за девушкой, покажется кому-то отвратительным. Плевать. Он увидел и теперь знал.

Был уже полдень, когда я открыла глаза. В постели я была одна, но привычный аромат Лекса на подушке подтверждал, что его обнаженное тело мне не приснилось. Потянувшись, я поняла, что впервые проснулась воодушевленной. Задумалась, с чего бы это, и вспомнила — у меня появилась подруга и союзница. Кто бы мог подумать, что возможность с кем-то поделиться настолько хорошо снимает внутреннее напряжение. Теперь в этом мире есть хотя бы один человек, который знает, кто я. Я как будто обрела физическую оболочку Марии Андреевны, впервые с момента появления в этой реальности.

В спальню вошли Нисса и Таша. Они открыли шторы, запустив в комнату солнечный свет, и принялись готовить меня к походу на завтрак. Оказалось, утренняя, точнее, послеполуденная, трапеза пройдет в скромной компании самых близких королю дворян, которых насчитывалось около двадцати человек.

Пока меня приводили в порядок, в голову закралась шальная мысль, что к такому сервису и привыкнуть недолго. Утренний образ был так же нежен и воздушен, как и бальный: светло-бежевое платье, жемчужные украшения и небольшая диадема. Я не спорила, пока мои служанки возились со мной, наряжая и обсуждая, как сделать так, чтобы все просто лопнули от зависти и восхищения. По их словам, я вчера произвела фурор, так что нужно держать марку, продолжая поражать и очаровывать.

Когда была готова, я вышла из комнаты, не прося девушек в этот раз меня сопровождать. Мне показалось, я помню, где находится та самая столовая, в которой пройдет этот пафосный прием пищи. Каково же было мое удивление, когда возле своей комнаты я обнаружила Клыка, который стоял в вальяжной позе, насвистывая какую-то песенку.

— Клык! — крикнула я и, забывшись, бросилась ему на шею. Мужчина прищурился от удовольствия и вдохнул мой запах:

— Ммм… Графиня, ты теперь пахнешь чистотой. Ну-ну, я ж говорил, мы всего лишь друзья, мое сердце занято войной… и дворцовыми прелестницами, — деланно отбиваясь от моих объятий, балагурил он.