Шрифт:
– Тута вот уборная, – распахнув одну, прокомментировала старушка. – А тута шкаф, – открыв вторую, показала нам пустые вешалки.
Она хотела сказать что-то ещё, но я её перебила, пытаясь удобнее сесть на кровати, куда меня сгрузил Саймон:
– Простите, а как вас зовут?
Старушка вытянула губы трубочкой, потом звонко хлопнула себя по лбу:
– Вот ведь, старость, – посетовала она. – Вистера я.
Я её понимала. Хоть и не успела дожить до провалов в памяти, а всё одно, с возрастом мысли путаются да мешают друг друга, пытаясь опередить события.
– Очень приятно, – улыбнулась. – А меня зовут Анн…ет, – вновь хотела представиться своим прежним именем, но вовремя вспомнила, что делать этого не стоит. – Скажите, Вистера, а вы здесь одна живёте?
Женщина подозрительно прищурилась, а потом выдала совсем уж не к месту:
– А ну-ка, бумаги, может, мне какие покажите, иначе, откуда я узнаю, что вы правду вещаете?
Вот тут-то я и поняла, что Вистера не совсем в своём уме. Действительно, кто же сначала пускает в дом толпу незнакомцев, а потом требует от них документы? Такими мерами предосторожности стоило бы озаботиться до того, как проводить нас в комнату.
– Тера! Что ты натворила? – откуда-то снизу раздался зычный мужской голос, и старушка вся сжалась, оглянулась затравленно, а потом вовсе забралась на кровать и спряталась за меня, вцепившись в плечи мёртвой хваткой.
Глава 8-2
Мы переглянулись с Саймоном, и мужчина разочарованно покачал головой. Да уж, ситуация патовая. Нет, Вистеру я не винила, а вот себя – очень даже. Отчего я не заметила, что женщина слегка не в себе? Да что там слегка! Она совсем не в себе!
Спустя минуту, в комнату ворвался растрёпанный мужчина лет сорока. Полинявший халат распахнулся, являя нашему взору такую же полинявшую пижаму. Знатным телосложением он не отличался – худенькие ноги, такое же туловище да руки, неестественно длинная шея, и вытянутое лицо с маленьким крючковатым носом. Некогда каштановые волосы тронула седина, и сейчас они выглядели так, будто мужчина сделал себе мелирование в каком-нибудь модном салоне. В его глазах горела злость, которая медленно гасла, сменяясь страхом.
Он сделал шаг назад, посмотрел на меня, а заметив притихшую старушку, дрожащей рукой указал на неё:
– Гос-с-пода, что она вам наобещала? – не дождавшись ответа, тут же принялся лепетать. – У нас ничего нет, приют мы не даём, заблудившихся путников не привечаем. Будьте добры, покиньте дом! – на последнем слове его голос сорвался на визг.
Я поморщилась, но заговорила первой, взмахом руки остановив прыткого Саймона:
– Простите, не знаю вашего имени, – положила руку на ледяную ладонь старушки и легко сжала её, пытаясь успокоить женщину. – Мы и рады бы уйти, но не можем.
Мужчина, готовый уже защищать свою жизнь, если вдруг потребуется, несколько растерянно уточнил:
– Почему это?
Я показательно тяжело вздохнула и, понизив голос, призналась:
– Потому что мой супруг, Хэмлин Уилбург, отправил меня в это поместье, и без его приказа уехать я отсюда не могу.
Мужчина соображал долго, а я и не торопила. Спешить мне было совершенно некуда, разве только стоило бы уложить спать Алекса, режим для ребёнка важнее всего. Но в данной ситуации всем придётся немного потерпеть.
– Так вы-ы-ы, – протянул мужчина, зачем-то показывая пальцем в потолок. – Герцогиня Аннет?
Если он этим жестом хотел обозначить моё положение в обществе, то пусть, мне не жалко.
– Она самая, – кивнула, подтверждая свои слова. – А вы?
Мужчина спохватился. Выпрямился, одёрнул полы халата, пытаясь его кое-как разгладить и представился:
– Я Ониэр Саташи, управляющий этого поместья! – и столько торжественности было в его голосе, что я невольно усмехнулась. Уж что-то, а цену себе этот Ониэр знал, несмотря на щекотливое положение, лицо не потерял.
– Рада знакомству, – вновь похлопала Вистеру по руке, чувствуя, что хватка её стала менее сильной.
– Простите, – заметив мой жест, принялся извиняться мужчина. – Вистера больна, и порой творит тако-о-ое, – он выкатил глаза, показывая тем самым масштаб проделок, которые устраивала бедная женщина.
– Так, может, стоит за ней следить, пока она не причинила себе какой-нибудь вред? – неожиданно в нашу беседу вклинился Саймон. Судя по выражению его лица, мужчина был зол. И мне была понятна его злость, вот только показывать свою власть я не спешила, справедливо опасаясь, что власти-то никакой у меня и нет.