Вскоре в комнате никого не осталось. Мужчина для надёжности выглянул за дверь, потом плотно её прикрыл и посмотрел на меня.

– Ничего не хотите мне сказать? – наконец, произнёс он.

– Я? – удивилась с долей сарказма. – Нет, пожалуй, я подожду объяснений от вас.

Если он хотел перекинуть эту проблему с больной головы на здоровую, то сильно просчитался. Я же им говорила, ещё там, на дороге, что слышала гул, а они не обратили на мои слова никакого внимания! И здесь, почему никто не охранял меня? Почему пришлось звать их на помощь? Ведь работа охранника именно в том и заключается, чтобы охранять, или я не права?

– Хорошо, – недовольно выдохнул Саймон. Прошёлся по комнате, зачем-то выглянул в окно. Потом вновь посмотрел на меня. – Герцог нанял нас для того, чтобы сопроводить вас в поместье. На дорогах нынче неспокойно. Но никто не предупредил нас, что вам грозит какая-то иная опасность. Так вот я бы хотел знать, кому вы перешли дорогу и от кого мне вас защищать?

Какие у него, однако, правильные рассуждения, беда только в том, что ответа на его вопрос я не знала. А знать его очень хотелось, ведь повторения сегодняшней встречи с неизвестной тенью вовсе не хотелось.

– Можете мне не верить, но я, честное слово, не представляю, что это была за гадость, – поморщилась, вспоминая нашу милую беседу.

Что он там говорил про договор? Что успела натворить Аннет, прежде чем уступила мне своё тело, помимо того, что каким-то способом заставила Хэмлина взять её в жёны? Теперь, как бы я ни хотела, обвинять мужа было бы бессмысленно. Если бы я должна была выполнить что-то, то он бы потребовал этого на месте, не утруждая себя ожиданием. А тут… Всё выглядело очень странно, и страшно, чего уж греха таить.

– Не представляете? – мужчина прищурился и осторожно приблизился ко мне.

– Нет, – качнула головой.

– И эта, как вы выразились, гадость, ничего вам не говорила?

Его тон мне не понравился. И нездоровый блеск в глазах – тоже. Я уже открыла рот, чтобы признаться во всём, как на духу, но…Что-то остановило меня. Что-то очень настойчивое, явно не разделявшее моё стремление рассказать правду. Я открыла рот, только сказала совсем не то, что хотела:

– Знаете, когда на тебя нападает чудовище, в виде чернильной кляксы, тут как-то не до разговоров, – странное чувство, когда ты вроде и управляешь собственным телом и мыслями, и в то же время они тебе вовсе неподвластны. Открытие было настолько ошеломляющим, что я поостереглась предпринимать ещё одну попытку.

– Уверены? – не унимался Саймон.

– Уверена, – буркнула мрачно. Метаморфозы, происходящие со мной стали раздражать, да и разговор это – тоже. Вспомнилось, что за окном всё ещё была ночь, а завтра нам предстоит тяжёлый день. Отдохнуть не помешало бы. Да и приём, лучшая защита – это нападение, уже бы стоило применить: – А что мне скажете вы? Кто на меня напал? – раз я не могу озвучить собственные наблюдения, так может смогу добиться правды от охранника?

Мужчина процедил сквозь плотно стиснутые зубы какое-то ругательство, вновь отошёл к окну и уже оттуда ответил:

– Знаете, мне тоже было как-то не до разговоров, пришлось уничтожить гадость, – с сарказмом выплюнул он последнее слово, – прежде, чем она бы уничтожила меня.

Мне показалось, что Саймон что-то недоговаривает. Нет, голос его звучал ровно, да и держался он спокойно, вот только… Слишком странным было всё. От его сопровождения и нежелания слушать мои слова, до вот этого разговора.

Наконец, он обернулся, окинул меня внимательным взглядом, сдавил пальцами переносицу и произнёс:

– Вам нужно отдохнуть, нас ждёт тяжёлый день.

– А… – хотела спросить, не стоит ли мне вновь ждать незваных гостей, как мужчина перебил:

– Под дверью и на улице я выставлю охрану.

– Хорошо, – согласилась со вздохом. А когда он направился к двери, попросила: – Передайте Алексу, чтобы он возвращался.

Саймон кивнул и вышел за дверь. Несколько минут в коридоре были слышны голоса, потом тихие шаги и в комнату заглянул мальчишка. Он вовсе не выглядел испуганным, скорее уставшим.

– Ложись, нам нужно отдохнуть, – похлопала рядом с собой по кровати. Он серьёзно кивнул и, погасив свечи, забрался под одеяло.

– Кто это был? – спросил, прижавшись ко мне в темноте.

– Ещё бы я знала, – призналась со вздохом. А ведь выяснить придётся, кто знает, что меня ждёт дальше?

Утро наступило слишком рано. Нет, нас вовсе не подняли на рассвете, мы проснулись ближе к восьми часам по местному времени, но я всё равно чувствовала себя разбитой. Нога болела, несмотря на то, что я вообще старалась ею не шевелить. Да и голова гудела так, будто там поселился оркестр, и время от времени пытался представить мне весь свой богатый репертуар.