— Я знаю, — его губы коснулись её уха, его слова были тёплыми, но с таким же ледяным оттенком. — Ты чувствуешь боль. Ты чувствуешь, как твоя жизнь уходит. И ты не можешь с этим ничего сделать.

Его руки крепко сжали её тело, он прижал её к себе. Моника не могла ничего сделать, но её глаза, несмотря на всё, были наполнены тем же отчаянием, которое не покидало её.

Диего отстранился, но не отпустил её. Он смотрел на неё, как на свою собственность, на вещь, которую можно контролировать и с которой можно делать всё, что угодно.

— Ты всё ещё не понимаешь, — сказал он, медленно приближая лицо к её шее. — Ты потеряешь всё, если продолжишь сопротивляться. Ты потеряешь себя.

Она не ответила. Она не могла. Она знала, что эта тирания будет длиться, и она знала, что, возможно, уже не хочет с этим бороться.

Диего наконец отпустил её, но его взгляд оставался с ней. И, как бы она не пыталась уйти, она уже не могла покинуть этот мир.

— Ты будешь моя, — сказал он, уже уходя. — И ты знаешь это.

Моника осталась одна в комнате, но пустота, которую она почувствовала, была не физической. Это была пустота внутри неё, пустота, в которой не было ни освобождения, ни возможности.

Моника не спала. Ночь тянулась как вечность, её тело было усталым, но ум не знал покоя. Каждый её взгляд на пустую стену казался прощанием. Прощанием с тем, что было, с тем, что уже никогда не вернётся. Она чувствовала, как прошлое, словно цепи, обвивает её душу. Она не могла просто забыть — даже если бы хотела.

Моника встала и подошла к зеркалу. Её отражение казалось чужим, как чужая жизнь. Она не могла разглядеть себя, не могла понять, где она кончается, а где начинается этот человек, с которым она оказалась связана по воле судьбы. Диего был теперь частью её мира, частью её жизни, и её судьбы.

Её мысли унеслись к брату. Нико, её старший брат, всегда был её защитой. Но когда он исчез — после того, как отец был убит — она осталась одна. Она была в ловушке, как в клетке, в которой нет выхода. И теперь её жизнь была сужена до этого тёмного мира, этого молчаливого контроля, которого она так боялась. И не было выхода, не было света.

Моника чувствовала, как сердце тяжело бьётся, как будто его колотят молотом. Она сжала кулаки, заставляя себя не думать о том, что произойдёт, когда Диего вернётся. Она знала, что не может убежать. Не может остановиться.

Через несколько минут её мысли были прерваны звуком мобильного телефона. Звонок был коротким и настойчивым. Она увидела номер, и её сердце упало. Это был номер Диего.

— Да? — сказала она, её голос дрожал, но она пыталась сохранить спокойствие.

— Ты всё ещё не готова? — его голос был холодным, без эмоций. — Ты мне нужна. Я не жду.

Моника почувствовала, как по её коже пробежал холод. Она не могла сказать ничего, кроме как тихо ответить:

— Я скоро буду.

Она знала, что нужно идти. Но как можно идти туда, где её жизнь будет постоянно разрушаться? Где она теряет себя, своё прошлое, свою идентичность?

Покидая дом, Моника заметила, как холод проникает в её тело. Улица была пуста, как и её мысли. Всё было пусто, но слишком полно боли, которую она не могла отделить от себя. В каждом шаге она чувствовала его присутствие, и это присутствие было настолько сильным, что казалось, что оно поглощает всё вокруг.

Когда Моника вошла в их дом, то почувствовала, как воздух стал ещё тяжелее. Это был не дом. Это была тюрьма, и она здесь была заключённой. Всё казалось чуждым, и всё было пропитано его взглядом, его силой. Она больше не чувствовала себя свободной, не могла быть собой.

Диего встретил её у двери. Он стоял с таким взглядом, что её сердце сжалось. Он не сказал ни слова, просто вытянул руку, и она пошла за ним, как послушная тень. Моника не могла понять, что она чувствует. Страх? Боль? Или что-то другое, гораздо более опасное?

— Садись, — приказал он, показывая на кресло в центре комнаты.

Она послушно села, хотя её тело было напряжено. Диего смотрел на неё с таким взглядом, что ей было тяжело дышать. Он подошёл к ней, его шаги были уверенными, и она почувствовала, как его присутствие становится подавляющим.

— Ты думаешь, что можешь быть свободной? — спросил он, склонив голову. — Ты думаешь, что можешь бороться? Ты не сможешь победить, Моника. Ты только теряешь себя.

Её глаза не выдержали его взгляда. Он был слишком сильным. Она опустила взгляд, чтобы не смотреть ему в глаза, чтобы не чувствовать его власть.

— Я не хочу сражаться, — прошептала она, но её слова были полны боли. — Я не могу больше бороться.

Диего присел рядом с ней, его дыхание было горячим, и она почувствовала, как её кожа реагирует на его близость. Она не могла больше сдерживаться. Боль была слишком сильной, и она не могла найти пути назад.