— И все-таки я не понимаю, — задумалась Ивена. — Почему ты решил так сильно рискнуть вчера? Зная, что я могла сделать потом.

— Потому что я бы хотел, чтобы люди поняли, что магия — это не всегда плохо, — спокойно пояснил Кастор. — Не все маги опасны. Я знаю, что инквизиторам плевать на это, вы не хотите допускать такой мысли. Да и некоторые обычные люди не хотят. Но все же так хочется оправдать свои надежды, увидеть, что не все еще потеряно. И если хотя бы ты допустила, что маги могут творить добро, значит, я оказался прав.

— И как часто ты в этом убеждаешься? — без задних мыслей поинтересовалась Ивена, отпивая чай.

— Может, не будем хотя бы эту беседу превращать в допрос? — усмехнулся Кастор. — Вдруг это все-таки твой хитрый план? Делаешь вид, что не выдашь меня, а сама просто решила узнать о других моих совершенных делах, если таковые есть, чтобы сразу на казнь повести, не давая третьего шанса.

Ивене стало неприятно от таких подозрений. При этом Кастора она прекрасно понимала. Инквизитор вполне мог воспользоваться хитрой тактикой, лишь бы разоблачить мага. И Ивена могла, тем более ей пообещали прибавку к зарплате. Но в данный момент деньги отошли на второй план. Пусть Кастор никто для нее, но почему-то не хотелось, чтобы он думал о ней так плохо. Однако и она ведь не могла ему полностью доверять.

— У тебя тоже могут быть разные намерения, — подметила Ивена. — Возможно, ты манипулируешь мной, хочешь прогнуть под себя инквизитора, чтобы потом ликовать над моей слабостью. Знаешь, у меня есть много версий по поводу тебя.

Кастор оперся локтями о стол и положил голову на руки, с интересом глядя на Ивену.

— Любопытно было бы о них узнать.

— Например, ты можешь хотеть меня убить. Банально, но многие маги, перешедшие дорогу инквизиции, желают этого. Кто знает, что ты мне налил в чай? Возможно, ты два раза показал себя с хорошей стороны, чтобы в третий раз показать с плохой, отомстив мне. А может, ты хочешь меня соблазнить. Как сказала моя подруга, экзотика — маг и инквизитор. А потом можно скомпрометировать, чтобы меня должности лишили. Или еще вариант. Я подумала, что магу удобно иметь инквизитора в друзьях или любовницах. Так можно прикрывать свои дела или дела друзей магов.

— Могу сказать то же самое о дружбе инквизитора с магом, — парировал Кастор. — Так первый может через второго выслеживать других магов. Сотрудничать, так сказать, обещая магу-напарнику свободу взамен.

Ивена промолчала, принимая правоту собеседника.

— Да уж, — протянул Кастор, — построить доверие между нами явно сложно.

Ивена кивнула головой, подтверждая сказанное. Она не знала, зачем вообще нужно выстраивать это доверие, но почему-то захотелось.

Неловкость к Ивене пришла так же внезапно, как и позволение себе согласиться побыть в гостях у мага. Спешно допив чай, она встала и вежливо поблагодарила:

— Спасибо за чай. Мне нужно идти, не хочу занимать твое время.

Ей показалось, что в глазах Кастора скользнула небольшая грусть.

— Да ладно, я не против. Не так часто кто-то заходит ко мне на чай.

Он проводил ее в коридор. Ивена вспомнила, что не все сделала, что хотела. Достав из сумки плюшевого медвежонка, она протянула его Кастору.

— Это для Теи, — пояснила Ивена. — Я тогда ее напугала, хочу это как-то исправить.

Взяв игрушку, Кастор покрутил ее разглядывая. На его лице нарисовалась такая искренняя улыбка, какой не было до этого.

— Ей понравится. Она очень любит все мягкое.

— Я заметила. — Ивена бросила взгляд на уголок в зале, где лежало несколько игрушек.

Она сдержанно улыбнулась напоследок и начала открывать дверь, намереваясь выйти. Уже сделала шаг, переступая порог, но в самый последний момент Кастор окликнул ее.

— Ивена.

Она обернулась. Первый раз он обратился к ней по имени, не считая самой первой встречи, и отчего-то это заставило сердце дрогнуть. Тогда Ивена точно не обратила внимания на то, как приятно ее имя звучит его голосом.

— Спасибо, — уже серьезно произнес Кастор.

Он не стал уточнять, за что, но Ивене и не требовалось. Она поняла.

Вернувшись домой, первым делом Ивена позвонила маме, чтобы узнать о самочувствии. Моне стало легче, и это радовало, но она все еще находилась под присмотром врачей.

Ивена никогда не чувствовала дискомфорта, находясь наедине с собой. Наоборот, это время всегда было достаточно приятным. Но теперь, оставаясь в одиночестве, Ивена не находила себе покоя, невольно утопая в мыслях.

Что-то явно переменилось в ее жизни. Вчерашнее происшествие стало точкой невозврата, и теперь есть четкое разделение на «до» и «после». Только Ивена не понимала, что лучше. Раньше она знала, что делает, как устроен мир. Но сейчас усомнилась в правильности всего. А как жить дальше, зная, что люди ошибаются? Раньше было проще, Ивена четко следовала постулатам и правилам. Теперь же это делать становится все труднее.

Ивене так хотелось поговорить с кем-нибудь об этом, обсудить свои мысли, но она пришла к выводу, что нет людей, которые способны понять ее и разделить новое внезапное мышление, не вписывающееся в привычные рамки. Все вновь начнут отрицать и строить теории заговора. Ни мама, ни лучшая подруга, ни разговор с начальником не помогут. Слова Файтнора вообще казались каким-то надувательством, будто так он пытался промывать инквизиторам мозги.