Мона накрыла на стол, что несказанно порадовало Ивену. После работы она была зверски голодна, а мамина еда всегда казалась самой вкусной в мире. Они вместе поужинали, обсуждая насущные дела. Как часто случалось, разговор перешел на тему работы. Отец что-то рассказывал, а Мона с интересом слушала, параллельно подкладывая в тарелку мужа еще еды. Ивену это всегда забавляло. Она тоже слушала с улыбкой, но довольное лицо продержалось недолго. Стоило отцу упомянуть магов, улыбка сползла.

— К нам в команду мужик устроился, — рассказывал он. — Раздолбай, каких еще поискать. Сложно с такими. Ты ему объясняешь задачу, а он то ли реально дурак и не понимает, то ли намеренно косит под него. Ну, он маг, так что тут все понятно. Какое у него чувство ответственности? Да никакого.

— Пап, но ведь магия и безответственность никак не связаны, — как бы невзначай подметила Ивена. — И среди обычных людей бывают раздолбаи.

— Конечно, бывают, — подтвердил отец, закусывая куском мяса, — но, как показывает практика, среди магов они встречаются чаще.

— И какая практика это тебе показала? — Ивена скептически посмотрела на отца.

Он недоуменно покосился на нее.

— Так это не первый такой экземпляр, уже устраивались. И тоже почти ничего не делали, только халявили.

— Хочешь сказать, что среди тех, кто не является магом, халявщиков нет?

— Почему же, есть. Но меньше.

— Уверена, что вы просто больше внимания сосредотачиваете именно на ошибках магов, — заявила Ивена, зачерпывая салат, — но если провинился кто-то другой, уже не так серьезно воспринимаете.

Родители посмотрели на Ивену, словно она сошла с другой планеты, и замерли на миг, будто сцену в фильме поставили на паузу.

— Родная, что за разговоры? — удивилась Мона. — Что у вас там на работе происходит, что ты то спрашиваешь меня, помогали ли когда-то маги своими способностями, то теперь обвиняешь обычных людей в том, что они несправедливы к магам?

— Да потому что это так и есть, — неожиданно резко выпалила Ивена, бросая вилку на стол.

— Дочка, что за вздор? — с изумлением спросил отец.

Ивена решила, что терять нечего. Уж ее родители от нее не откажутся из-за ее мыслей. Нестерпимо хотелось попробовать хоть кого-то убедить, что маги не так плохи, как принято считать. Она принялась рассказывать о всех последних рабочих происшествиях, плавно переходя к сегодняшнему случаю.

— Женщина решила отказаться от ребенка просто из-за того, что он родился магом. Но это же ее ребенок! Самое дорогое, что может быть! Разве вы бы отказались от меня?

— Я же говорила уже тебе, что ни за что на свете, — с теплотой ответила Мона.

— Вот. А та девочка останется без семьи. Маленькая, беззащитная девочка, которая не выбирала, какой родиться. Может, сама по себе она хороший человек? Вот у меня есть сосед. Он маг. И да, мы с ним знакомы, и я знаю, что он хороший…

— О-о-о, — протянул отец, перебивая, — Ивена, ну мужчины-то запудрить мозги с легкостью могут, так что не воспринимай его всерьез, что бы он там тебе ни сделал.

Внутри Ивены вскипело негодование от того, что родные люди отрицают правду. Так хотелось напрямую заявить, что Кастор спас маму, но это было слишком опасно.

— Он спас человека, — кратко ответила Ивена. — Даже двоих. И это не было показухой, если вы вздумаете это утверждать.

Тон был таким жестким, что родители невольно выпрямились. Мона подала голос:

— Милая, я не спорю, что такое вполне может быть. Да, маги тоже люди, и среди них есть хорошие. Но будь осторожна с ними, умоляю тебя. Ивена, дорогая, ты же инквизитор. Ты прекрасно знаешь, что они могут творить. Я уверена, что ты не позволишь магам сомневаться в своем деле. Я очень горжусь тобой и знаю, что ты не подведешь.

— Говоришь как мой начальник, — вырвалось у Ивены.

Но Мона восприняла это как нечто положительное.

— Видишь, как здорово! И на работе тобой гордятся. Я очень рада.

К родителям вернулось хорошее настроение, и они свели тему к какой-то другой.

Вернулась домой Ивена с паршивым душевным состоянием. Не покидало ощущение, что весь мир от нее отвернулся, или она сама перестала его понимать. Требовался хоть какой-то маяк, чтобы понять, куда дальше двигаться. Хоть какой-то якорь спасения.

Ивена сидела на кровати с выключенным в комнате светом. Почему-то ей стало нравиться находиться в полной темноте. Рука потянулась к телефону, что валялся на смятом одеяле. Пальцы, тыкая по экрану, зачем-то открыли диалог с Кастором. Зеленый огонек возле профиля указывал на то, что он в сети. Вероятно, пишет кому-то. Но только не ей. А вдруг также смотрит на ее профиль? Ждет ли он по-прежнему того, что Ивена передумает, или выбросил ее из головы, решив, что надежды нет?

Она смотрела на этот огонек, пока тот не погас. Разумеется, в их диалоге никаких новых сообщений не появилось. Кастор ничего не написал и, вероятнее всего, уже никогда не напишет. От этого осознания Ивена отчаянно кинула телефон на другой конец кровати. Даже если бы он упал на пол или ударился о стену, ей было бы абсолютно плевать. Подумаешь, поломается. Технику можно заменить. А вот поломанную жизнь заменить нельзя.