— С вами всё в порядке, мадам? — интересуется официант, словно и правда чем-то может помочь, если я отвечу, что на самом деле сейчас мне плохо так, как никогда не было в жизни. Но мир людей построен на лжи, поэтому я киваю, мол, да, всё просто отлично — и официант уходит, полностью удовлетворенный моей ложью. Он выполнил свой социальный долг, задал вопрос, который должен был задать, и получил ответ, который должен был получить. Мы с ним только что совершили еще один из многочисленных ритуалов, придуманных людьми для того, чтобы показать, что им не безразлична чужая судьба, убедить себя, что они на самом деле не такие уж бездушные, бессердечные, равнодушные существа, какими являются на самом деле.

Хотя, конечно, официант не при чем. Не он вылил на меня накопившийся в нем водопад кипящей ненависти, который в мгновение ока растворил и смыл с меня картонные доспехи уверенности в том, что в моей личной вселенной все в порядке. Не его слова жгут меня изнутри до сих пор, словно в испорченном магнитофоне прокручивая одну и ту же фразу:

«Поверь моему слову, если этот парень не полный идиот, то сейчас он трахает какую-нибудь сучку на заднем сиденье своей машины. Жизнь одна, и от нее надо брать всё, чтобы потом не жалеть о времени, потраченном зря…»

Наверно я долго сижу, уставившись в одну точку, выпав из реальности, потому, что официант, появившись в поле моего зрения ставит передо мной красивую чашку на блюдечке. Конечно, кофе не панацея от всех бед, но сейчас это то, что мне нужно. Горячий напиток обжигает горло и возвращает мне способность хоть немного соображать…

Лучше бы не возвращал…

Потому, что вдруг до меня дошло!

Слова Брюнета не так просто перевернули мою душу…

Обычно истиной кажется то, что ты уже слышала однажды, причем от человека, которого ты знаешь слишком давно — и это весомый повод для того, чтобы прислушиваться к тому, что она говорит.

Вик.

Это ее девиз, который я не раз от нее слышала: «надо брать от жизни всё. Без раздумий и сомнений охотиться на предоставляемые ею шансы. Иначе их расхватают другие, и тебе ничего не останется». И это не просто слова. Вик и правда не любит зря тратить свое время на романтические переживания, знакомясь с мужчинами лишь с одной целью — вытрясти из них по максимуму. И как только понимает, что ручеек материального интереса иссякает, тут же бросает любовника, чтобы сменить его на более щедрого.

«Не любит зря тратить свое время…»

Эта мысль, мелькнувшая в моей голове, вдруг начинает разгораться, словно хвост кометы, приближающейся с ужасающей скоростью, грозящей разрушить всё, чем я жила до этого. Моя рука судорожно роется в сумочке, выхватывает телефон, вмиг ставшие ледяными пальцы листают ленту…

Вот оно!

Фото Вик, сидящей на капоте машины, с подписью «время потрачено не зря!» Селфи словно специально сделано сверху вниз, чтобы кадр захватил край автомобильного номера, словно ненавязчиво прилепившегося в нижнем углу кадра. Увеличиваю фото, уже зная, что увижу, но до крика, до звериного воя, рвущегося из меня надеясь, что я всё-таки ошиблась…

Я не ошиблась.

И почти услышала, как во мне с глухим звоном что-то оборвалось. Наверно так рвется серебряная струна под грузом липкого, неподъемного комка грязи, внезапно рухнувшего на нее…

Но, как известно, надежда умирает последней. Вдруг всё было по-другому, не так, как я подумала? Как «не так» — неважно, понятия не имею, вариантов у меня нет. Но пальцы уже сами делают то, что делать не нужно, бегая по экрану телефона, а я лишь наблюдаю за ними. Странное, ужасное ощущение, когда ты всей душой не хочешь получить результат, но все равно лихорадочно совершаешь действия для его получения.

В личную почту Вик летит сообщение — ее же фото с подписью: «Это машина моего мужа?» Дурацкий вопрос, если честно, и так всё понятно, но я просто не смогла придумать ничего более оригинального.

Ответ приходит тут же, словно Вик ждала моего вопроса, глядя на телефон, как голодная змея на мышь.

«Долго же до тебя доходило, подруга! С момента твоего лайка прошло минимум часа полтора, я думала ты быстрее догадаешься».

Чувствую во рту вкус крови из прокушенной губы. Но боли нет. Та боль, что рвет сейчас мое сердце, глушит все остальные ощущения. Не надо бы больше ничего писать, не надо!

Но я все равно пишу… Это похоже на лютый мазохизм, на изощренное самоистязание, но мне нужно знать всё о том, что произошло в мое отсутствие.

«И как долго это у вас?»

Текст плывет у меня перед глазами, но я всё еще могу разобрать ответ:

«Недолго, если не считать того, что он однажды совершенно невинно подвез меня до дому. Но с тех пор, как подвернулась та стриженая брюнетка со своим нытьем про фотографа, я и подумала — почему бы нет? Признай, он слишком хорош для тебя, вот я и решила исправить эту маленькую несправедливость. Как только ты улетела, я пошла в наступление. Он сопротивлялся недолго, буквально несколько минут. И это оказалось лучше, чем я ожидала. Гораздо лучше. В одной хорошей песне есть такие слова: „Каждая птица ищет своё небо, каждое небо ждет свои крылья“. Кажется, я нашла свое небо, которому не хватало именно моих крыльев».