— Где Сима?!

— Ой, Илья! — Соня прижала руки к груди. — Как эта девушка перекинулась, Серафима сразу как закричит: «Аркаша!» — и из шатра побежала, мы даже сделать ничего не успели!

— Жива, жива твоя супруга! — вмешалась одна из многочисленных тётушек. — Я видела! Её с сыночком дед Хвича вместе с молодняком ущельем увёл. Там укрытие есть, в скалах…

— Куда?! — я готов был броситься за ними немедленно.

— Погоди, не беги, дорогой! — меня бросились успокаивать со всех сторон. — Послали уже за ними, скоро сами будут!

— Господин хорунжий, — адъютант Кирилла Фёдоровича оттёр меня от женской толпы. — У Великого князя есть к вам несколько вопросов.

Пришлось отвечать, хоть и сердце не на месте было. И сидел я, собирая голову в кучу, как на иголках, пока в приближающейся толпе не увидел Серафиму с Аркашкой на руках — чуть от радости не помер!

Я обнимал своих и боялся их отпустить хотя бы на минуту, но пришлось — и с князьями-оборотнями беседовать, и с Кириллом Фёдоровичем ещё раз, и даже с самим императором.

Ах, скажу я вам, какая неприглядная картинка в конечном счёте нарисовалась! С одной стороны — Тамара. Княжна из очень уважаемого и очень древнего рода, которая, несмотря на все предостережения со стороны моей матушки и общее решение совета родов, в глубине души считала себя отвергнутой невестой. Отвергнутой — а, значит, оскорблённой — правильно? В этой убеждённости её поддерживал надутый младший братец, для которого надуманные понятия оскорблённой чести оказались выше соображений родовой безопасности. Братец, фактически, накачивал расстроенную Тамарку и довёл её до того, что когда она увидела, как в шатёр входит Серго, а невеста поднимается ему навстречу — вот тут-то у неё клапан и сорвало.

То, что было дальше, многократно и в красках пересказали девки. Первой оборотница кинулась на Морозову, которая на чистом автомате поставила мощный щит.

Все волколачки до единой, что были в шатре, рванули в разные стороны на голых инстинктах — дикий оборотень опасен для всех без исключения. В этот момент и Сима бросилась к сыну. А Гуриели присоединились к Дарье.

Поняв, что тройной щит ей не пробить, Тамара кинулась на полуобратившегося Багратиона и успела разворотить ему бочину так, что Серго обратился мгновенно и целиком, жизнь спасая. А вот не учёл того, что голова в этом состоянии практически не соображает.

— Вот! Будет тебе наука! — укоряла его моя матушка, отпаивая какими-то своими хитрыми микстурками. — Один раз Боженька мимо безумия по ниточке провёл — впредь берегись!

Багратион покаянно вздыхал, морщился и пил не самое приятное в мире лекарство. Я подошёл ближе, и матушка бросила перебирать бутыльки в своём ящичке, специально доставленном из её лаборатории:

— Ты слыхал, Илюшка? — она засияла глазами почище, чем Витгенштейн, напитавшийся молниями. — Сам Государь-император меня по имени-отчеству знает!!!

— Так вы ж у нас, маманя, самая лучшая на всю Россию травница, — я обнял её с настоящей гордостью.

Матушка отвернулась к своему ящичку и зашуршала бумажными пакетиками.

— Папаня-Багратион-то приходил, — с показным равнодушием сообщила она мне. — Уговаривал на свадьбу остаться. Вот, не знаю дажеть…

— Думаю, надо остаться.

— Так и наряжена я не парадно…

— Оставайтесь, мама! — поддержала меня подошедшая Серафима. — Уж если проблема в наряде, тут только намекните…

И, опережая события, скажу: матушка осталась. Ворчала ещё этак по-докторски: дескать, мало ли, вдруг снова помощь травницы понадобится. Для торжества старший Багратион лично преподнёс ей в дар шёлковый узорчатый наряд, к которому прилагались особенная шапочка и пояс, расшитые жемчугом и золотым шитьём, а в качестве дополнительного украшения — монисто из золотых монеток.

Тамару с трудом преобразили в получеловеческий вид и увели, и больше мы её не видели.

Но эта часть, как я уже сказал — только половина беды. Подмена патронов свидетельствовала о серьёзном заговоре против нового рода Серго (а, может, и против старого рода Багратионов заодно) и требовала дальнейших разбирательств.

Так или иначе, венчание состоялось. Проходило оно вовсе не в огромном соборе, как это было у Ивана с Марией, а в старинной фамильной церкви Багратионов — небольшом храме, укрытом в одной из горных долин. Крошечный храм вмещал едва ли три десятка человек, и почти все гости наблюдали за таинством (а больше слушали) сквозь распахнутые двери и узкие окна. А внутрь пригласили родителей жениха и невесты, императора и Великого князя Кирилла Фёдоровича с супругами и… ближайших друзей жениха. Да-да, стеснённо я себя чувствовал рядом с титулованными особами.