— Н-на, тварь! — я треснул по ней… лапой?.. и перевернувшись со спины, долбанул туда же льдом. Медведя словно огромной колотушкой впечатало в обломки «Саранчи», он коротко, даже как-то жалобно рявкнул и затих.

Я огляделся. Вкусных медведей рядом больше не было. Так — падаль, но это потом… А вот там, у здоровенных железяк, суетились двуногие.

Люди! — одёрнул я сам себя.

Люди?.. Они тоже вкусные!

Два скачка — и первый, истошно стреляющий в меня двуногий улетает в сугроб, окрашивая снег алым. Потом возьму. Второй замахивается смешным топором, удар натыкается на щит, и я перекусываю истошно воющего двуногого.

Человека!!! Тьфу, нельзя!

Я вытер лицо о снег. Этот голос у меня в голове кричит, что это люди! Их нельзя есть! Почему? Какие же это люди, если они кормили вкусных мишек своими соплеменниками? Это двуногие! Не мешай!

А дальше всё смешалось в кровавый калейдоскоп. Вот я срываю дверь в железную гусеницу… Тесно… почему всё такое маленькое, для кого эти тесные проходы? Кто-то стреляет. Неприятно. Убиваю его льдом. Потом заберу. Еле-еле вылез. В полуоткрытых воротах двуногий. Выстрел. Больно. Ещё выстрел. Пуля рикошетит от щита и разбивает фару шагохода. Прыжок и так и не успевший перезарядить своё смешное оружие двуногий улетает в глубь длинного коридора… Мне туда? Туда! Там много вкусных!

Нет! Нельзя есть!

Почему? Пахнет вкусно! Очень! Опять какие-то двери, выламываю их. За ними истошно кричат. Неприятно. Двумя ударами прекращаю вопли. Красное. Ам!

Плюнь! Плюнь!

Тьфу, ты доволен? Не ори у меня в голове!

Это моя голова! Моя!

Кто ты?

Я — Илья Коршунов!

Какое смешное название. Длинное. Тут нет длинных названий. Есть опасное. Есть вкусное. Опасного мало, вкусного го-ораздо больше! Из-за угла выбегает двуногий. Вкусное!

Нет! Плюнь!

Тьфу! Вот ты зануда…

Соколовский зануда?..

Кто это?

Я? Кто я? Я — Илья Коршунов, хорунжий Иркутского казачьего войска!

Кто? Я? Я — самый сильный! Самый невкусный! Сейчас ещё в эту берлогу самочку…

Серафима!

Что?

Серафима! Аркаша! Серафима, вспомни!

Бл*дь! Я сел на задницу у развороченной двери. Впервые с момента схватки с белым медведем-людоедом я осознанно посмотрел по сторонам.

Это, конечно, крындец, господа. Я сидел в каком-то коридоре, под нервно мигающей лампочкой. И с некоторой оторопью смотрел на дело рук… лап?.. своих. Обломки дверей, лежащие рядом несколько разорванных тел. Слава Богу, сожрать их не хотелось.

Тебе. Я — хочу.

Так, это надо полагать, голос зверя. Голос зверя в моей голове. Огромные лапы. С когтями, нда. Тушка, насколько я могу себя оглядеть, принадлежит белому медведю. Очень крупному. Нет, гигантскому. Если прикинуть, соотношение между мной и теми тварями, что тут человечиной прикармливали…

Вкусно?.. — уточнил внутренний зверь.

Хрен там плавал! — сердито ответил я. Ещё не хватало себе подобных жрать!

Двуногие голые и слабые, — обиженно ответил зверь.

— Заткнулся! — вслух выкрикнул я и сам вздрогнул от собственного голоса. Он показался мне абсолютно чуждым. Смесь низкого рёва и рыка. С другой стороны — спасибо, что голос есть!

Итак, я, значицца, оборотень… Интересное кино…

И тут меня словно кувалдой по башке ударили! Куча разрозненных моментов закрутились и построились в единое полотно — и неоднократная реакция на меня Багратионовских родичей, и странные их полунамёки, о которых говорить не принято, и разговор бати с маманей в ночь перед отлётом.

Ах ты ж, ядрёна колупайка! Вот она, пробудившаяся кровь! Ну, спасибо, Евдокия Максимовна! Без предупреждения-то мне куда как легче с проблемой справиться!

Я тряхнул головой и сердито рыкнул.

Итак, судя по всему, это у нас и есть искомая база. Похоже, тут у них какая-то шахта, что ли? Ну, не могли же они так забуриться? Это ж в тайне надо копать. Сколько месяцев потребуется? Хотя… если у них хорошие геомаги…

Хорошая берлога. Тёплая.

И этот со своими комментариями! Что, у меня так теперь и будет два голоса в башке? Ладно. Теперь надо найти выживших.

И съесть.

Вот это отставить, пень горелый!..

Я встал. Как тут всё управляется? Вымерзнет же всё! Удивительно то, что взгляд находится на прежнем уровне. Это ж какого я размера?

Самый невкусный! Самый-самый!

Да понял я! Самый мощный хищник во всей округе. Временно хоть не ори, а?

Посмотрел вниз на руки… на лапы… когти!.. если сравнивать с лежащим рядом трупом — сантиметров пятнадцать. Мама моя!

Я самый-самый! — как будто тише, на краю подсознания проурчал зверь.