Ого! — обрадовался Зверь. — Сколько всего! Жрать!

Спокойно, спокойно! Может там пара ящиков, это нам на один укус.

— Ну, пошли, посмотрим ваш НЗ.

Идти пришлось в самые дальние помещения медблока. Вопреки моим опасениям, небольшой склад оказался целой комнатой, плотно уставленной ящиками.

— Ты говорила про кофе?

— Кофе у нас ещё много в лаборантской. А вот сгущёнки и галет…

— А ну, кати ту столовскую телегу! Всего нагрузим сразу.

Я сел на задние лапы и принюхался. Пахло, понятное дело, в основном металлом банок, деревом ящиков, упаковочной бумагой и немного сухим печеньем. Но ничего. Сейчас мы вскроем всё что можно. И не придётся мне переживать за еду! А то каждый раз трястись! Вдруг повара решат медсестрой (которая на пробе блюд числится) тоже пожертвовать и траванут нас каким-нибудь крысиным ядом? А так — всё стерильное, бери и кушай!

Кушать — хорошо!

Ещё бы!

По коридору загромыхала приближающаяся тележка, Ильзе вкатила её чётко, как на строевом смотре. Вообще, надо сказать, они все тут некой определённой деревянностью отличались. Всё по ать-два, как игрушки заводные. Национальная черта, может быть? Или особый отбор? Ладно, Бог с ним.

— Начнём! Ящики, я вижу маркированные?

— Так точно, господин медведь. Дата изготовления, код продукта.

Учить мне пока без надобности, да и не очень удобно.

— Которые сгущёнка, показывай?

— Вот этот стеллаж, третья полка.

Я сгрузил в телегу сразу пару ящиков. Поставим поближе в свободной комнате, чтоб за каждым разом не бегать.

— Повидло, говоришь, ещё было?

Так мы по очереди загрузили телегу всеми возможными видами провизии и покатили обратно по коридору.

— Ильзе, иди кофе ставь, я Эмме открою.

За дверью палаты Эмме было подозрительно тихо. Я уж подумал — может она того, петельку со страху накинула? — но нет! Сидит тихонечко на кроватке, ручки под себя подсунув, прям-таки аллегория уныния.

— Вставай-вставай! Штанишки одевай! — рыкнул я.

Эмме с удивлением воззрилась на свои ноги. В штанах.

— Детский стишок, — пояснил я. — Бодрящий. Пошли, Ильзе кофе варит.

Заслышав про кофе, Эмме слегка оживилась.

— Ещё бы бутербродик или хотя бы булку к этому кофе!

— Булок не обещаю, но галеты с повидлом есть.

Ильзе уже выставляла банки на стол.

— Открывать строго при мне! — сурово рыкнул я.

— Как скажете, господин медведь. Вам тушёнки?

— Да, давай десяток банок, для разминочки.

Она слегка озадачилась:

— К сожалению, нет большой миски…

— Крышка от вчерашнего бака есть. На неё выкладывай.

Эмме уже шустро намазывала на галеты повидло, мастеря примитивные пироженки.

— Ох, девчонки! Молоко сладкое, повидло сладкое. Слипнутся у вас попы. — Они дружно и весьма изумлённо уставились на меня, а я пояснил: — Мне мама говорила, но это неточно.

Эмме фыркнула. Уже хорошо. Враг, который ест вместе с тобой и смеётся вместе с тобой — не совсем уж и враг. Есть шанс перетянуть на свою сторону.

Хорошо, что мы мясо едим… — Зверь с опаской покосился на повидло. — Хотя пахнет вкусно.

Не боись, на нашу массу пара банок сладкого не повлияет.

А как же мама? С мамой спорить страшно.

Думаю, в этом случае она больше шутила.

Точно?

Сто процентов.

Это хорошо! — Зверь внутренне облизнулся.

Ну что…

— Приятного всем аппетита! — объявил я и принялся за свою порцию. И только когда закончил, увидел, какими глазами на меня смотрят Эмме и Ильзе. Само собой вырвалось неловкое покашливание (естественно, больше похожее на рык). Ядрёна колупайка, только хуже! Или лучше? Они же должны нас бояться? Н-ну, если с этой стороны смотреть… — Эмме, будь любезна, пару банок повидла мне в какую-нибудь тарелку выложи. И отнеси к Хагену, я рядом с ним посижу.

Хаген выглядел пугающе неподвижно, но приборчики продолжали мерно шуршать и пикать. Надеюсь, всё нормально. Эх, хорошего целителя бы сюда…

Я смаковал повидло, как конфетку, и раздумывал о том, что наличие запасов сухого пайка в каждом блоке значительно снижает сложность присмотра за базой. Судя по тому, что на медблок полагался целый склад, кто-то умный рассчитывал, что возможно каждой из частей базы придётся сидеть взаперти месяц или более. Я посмотрел на Хагена:

— Сильно надеюсь, дружище, что ты придёшь в себя раньше.