Шрифт:
— Это просто мёртвые. Они не опасны, вот живые, они… — она остановилась и внезапно разревелась, — они меня на съедение отдали-и-и…
И вот стоит огромный белый мишка, глаза вытаращив, в плечо ему уткнулась ревущая девушка. И не знает, что делать.
Наконец мне это надоело.
— Эй, Эмме! Так это ж мне тебя отдали… Так что теперь ты вся моя. С потрохами.
Тьфу, блин! Ну у тебя и шуточки!
Так это же ты сказал!
Нет! Ты!
Вот только сумасшествия мне сейчас не хватало!
Согласен!
Так, не будем ссориться! Мне ещё разлада прям в голове…
Повторяешься.
Зато правда.
Эт точно!
Пока я ругался сам с собой, Эмме успокоилась. Видимо, сама не понимая, что делает, даже моську свою заплаканную о мой мех вытерла. Потом, осознав, что делает, отскочила и таки перевернула многострадальный бак с мясом! Хорошо, хоть не на трупы.
Но оказалось, хитрые голландские пищевые баки крышку-то на закрутке имеют! Так что ничего и не высыпалось. С помощью Эмме я взгромоздил его обратно на тележку, и до лазарета мы добрались без приключений. На трупы и вообще свидетельства моего буйства Эмме смотрела с любопытством и только иногда морщилась в особо впечатляющих моментах.
Наконец мы подошли к двери госпиталя.
— Вон ту кнопочку нажми, — приказал я.
Раздался резкий звонок, и Ильзе почти сразу открыла дверь. Что забавно, не спрашивая: «Кто, что?»
Оглядела нашу компанию и грустно улыбнулась:
— А доктор?
— Доктор попытался предать и напасть на меня…
— Понятно. Он всегда был несколько самонадеян. Но врач был хороший, упокой Господь его грешную душу. А что тут Эмме делает? Кстати, привет.
— Да вот, мне её на ужин отдали…
Вы бы видели глаза медсестры!
— В-вы шутите?
— Нет, Ильзе, — сердито шмыгнула носом Эмме. — Господин медведь не шутит. Этот твой доктор и постарался…
— Какой ужас!
Я потребовал от Ильзе запереть изнутри медблок, заметил выемку для спец-ключа и заблокировался профессорской жёлтой плашкой. Бережёного Бог бережёт.
Первым делом осмотрел Хагена. Нет, не как врач, а в палату к нему заглянул.
— Состояние больного стабильное, — уверила меня Ильзе. — Доктор… — она слегка запнулась, — сказал, что его вмешательство более не потребуется, только уход.
Что-то рядом с изголовьем Хагена равномерно попикивало.
— А почему он в себя не приходит?
— Это искусственный сон. Медикаментозный. Видите — капельница? Завтра её можно будет отключить, ограничившись противовоспалительными уколами. Ещё назначено… — она принялась мне расписывать перечень порошков, примочек и микстур, от чего я довольно быстро ошалел и попросил:
— Довольно. Главное, чтобы ты всё делала правильно. Формула простая. Будет жив Хаген — будете живы и вы. Это понятно?
— Совершенно чётко, господин медведь.
— Отлично. Где в этом блоке душевая? Проводи, будь любезна, да воду мне настрой.
Тут возникли свои сложности. Представьте себе душевые кабинки в условиях ограниченной полярной базы. Представили?
— Ну, приплыли, — с досадой сказал я, поняв, что втиснуться в узкий закуток, да с поворотом, у меня никак не получится.
Ильзе покусала губу:
— Я знаю выход!
22. ОБЖИВАЮ БЕРЛОГУ
МИНИМАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ КОМФОРТА
Я уставился на медсестру в довольно-таки раздражённом настроении. Что она мне предложит? Мокрой ветошью обтираться? Вон, её у нас цельный рулон.
— Но нам придётся пройти вниз, на технический этаж, — мужественно выдержала мой взгляд Ильзе.
— Прачечная? — догадался я.
— Конечно! — ах, какое облегчение в голосе! — Там более широкое помещение, и есть возможность полить вас из шланга.
— А персонал?
— Там нет персонала, это прачечная базового самообслуживания, её посещают… посещали по графику.
— Отлично. Ты сидишь с Хагеном, мы с Эмме идём туда.
Хочу уже отмыть запёкшуюся кровищу. Есть в таком виде я уж точно не собираюсь.