— Мы не братья, — огрызнулся он, отступая от меня на шаг. — И больше мне не о чем с тобой говорить.

Я увидел, как он повернулся, и в отчаянии сказал:

— Твой ребёнок родился три недели назад. На прошлой неделе его положили в больницу. У него был сильный жар, и мы были чертовски напуганы, Рай. Я получил… У меня есть фотография, если хочешь посмотреть. — Я полез в карман и вытащил бумажник. Трясущимися пальцами вытащил фотографию и подвинул её через стол.

Я чувствовал себя так, словно был взвинчен до предела. Мне было чертовски не по себе, просто нужно было, чтобы он повернулся и ясно увидел, что я здесь потому, что хочу всё исправить. Я умолял какого-то грёбаного Бога, который был там, наверху (если он вообще существовал), просто дать этому грёбаному парню немного ясности. Чтобы он понял, что ненависть ко мне ничего не исправит. Мы были братьями. У нас были обязательства друг перед другом разобраться во всём, что бы там ни было.

Райкер медленно повернулся и взглянул на фотографию. Я всегда знал, что за парень был Райкер. До того, как он начал заниматься незаконной деятельностью, я видел в нём свет. Я знал, что он всё ещё существует. Я знал, что он заботился о своём сыне. А если он хоть немного заботился о нём, то постарается всё исправить.

Он медленно опустился на стул и взял фотографию. Его рука слегка дрожала при виде новорожденного Кайдена.

— Он похож на тебя, — сказал я ему почти срывающимся голосом. — И мне это чертовски нравится, чувак. Мне нравится, что он похож на тебя, Рай.

Райкер с трудом сглотнул, а весь гнев, который был в нём, исчез с лица. Он шмыгнул носом и посмотрел на меня.

— Чего ты хочешь от меня, Хит? — спросил он, и в его голосе звучало больше муки, чем чего-либо другого. — Чёрт, я не могу позволить тебе сидеть здесь и тыкать мне в лицо своей жизнью.

— Я не собираюсь! — непреклонно заявил я ему, наклоняясь над столом. — Райкер, я пытаюсь всё исправить.

— Зачем ты пришёл?

Я снова открыл бумажник и вытащил листок бумаги. Я развернул его и положил перед ним на стол. Райкер посмотрел на не читаемую тарабарщину на странице.

— Что это? — спросил он.

Я огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что охранники находятся достаточно далеко и не могут услышать.

— Я позаботился о Рикардо и нашёл сумку с деньгами в доме, где он находился. На дне сумки была спрятана записная книжка. Я узнал об этом только тогда, когда пересчитал деньги впервые месяц назад.

— Записная книжка, — задумчиво повторил Райкер, сосредоточившись на словах на странице. — Это… это блокнот, который мы вели вместе. Рикардо распоряжался деньгами и заставил меня записать это дерьмо.

— Я знаю, — ответил я, кивая. — Я узнал твой почерк. Всё зашифровано, не так ли?

Райкер медленно поднял на меня взгляд.

— Хит, это самая опасная вещь, которую можно найти. Если кто-нибудь узнает, ты покойник. Избавься от этого.

— Нет, — огрызнулся я в ответ. — Нет, Рай. Видишь ли, я отнял жизнь у человека, и это не имеет значения, потому что улицы и дальше будут кишеть дерьмом от этой банды. Как ты думаешь, Кайден заслуживает того, чтобы расти среди этого дерьма? Кто сказал, что кто-то другой не придёт и не потребует у нас денег снова? То, что я убил одного из них, не значит, что обо мне забыли. Они придут, и Кайден с Элли будут в опасности. Они никогда не будут в безопасности, пока банда не исчезнет.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Хит?

— Я хочу, чтобы ты разобрался в этом. У тебя всегда это получалось лучше, чем у меня.

— Лучше что?

— Планирование.

Я не тешил его самолюбие, говоря это. Это было правдой. Райкер мог без особых усилий соображать на ходу. Он был умнее меня. Может, я и умел драться, но на этот раз это не помогло бы мне.

В его мозгу крутились шестерёнки. Он перелистывал страницы, читая тарабарщину так, словно это был безупречный английский.