Примечательно, что Гитлер пользовался особенной поддержкой среди бывших членов Добровольческих корпусов. И когда с ростом безработицы в морских портах росли в силе и местные отделения нацистской партии и призыв Гитлера распространялся все дальше среди матросов, офицеры все больше видели в ней народное «верное» движение, чьи цели совпадали с их собственными. Это было именно то, что они сознательно пестовали уже давно, так как разные мятежи то и дело показали опасность старого стиля «работы».

Сам Дёниц тоже не мог остаться равнодушным к призывам Гитлера; к 1929 году, его первому году в должности командира полуфлотилии, военно-морские базы Киля и Вильгельмсхафена были успешно «наводнены» нацистами, и к весне 1932-го пропагандист Гитлера Йозеф Геббельс сообщил после визита на одну из этих баз, что «все, и офицеры и команды, целиком за нас». Вряд ли можно сомневаться в том, что Дёниц откликнулся на призыв партии по тем же соображениям, что и другие патриотически настроенные и амбициозные молодые офицеры; на торпедоносцах служили именно молодые, и особенно примечательно, что командир флагмана Дёница — миноносца «Альбатрос» — Карл Йеско фон Путткамер стал морским адъютантом Гитлера после захвата нацистами власти...

Другой причиной верить в то, что Дёниц откликнулся на призыв нацистов, была его озабоченность делами своей команды. Это снова подтверждается в его характеристике, которую дал командир флотилии Отто Шнивинд. Написав, что все, что содержалось в его первом хвалебном отзыве, остается в силе, Шнивинд продолжил славословия: «Он прекрасно обучил свою половину флотилии, в которой он пользуется большим почетом и популярностью. Он не знает трудностей, обладает силой и даром сходиться с командой и всегда полон целеустремленности. Он ясно выражает свои мысли устно и письменно... имеет цельный, твердый характер, он добросердечный верный товарищ. Также он весьма энергично заботится о благосостоянии своих матросов. Капитан 3-го ранга Дёниц — офицер с сильной натурой, который заслуживает особого внимания и продвижения по службе».

Эта характеристика была скреплена подписью контр-адмирала Гладиша в качестве BdU — командующего подводным флотом.

О службе Дёница на следующем посту, продолжавшейся с октября 1930-го по лето 1934 года, его мемуары практически ничего не говорят. Это был критический период для страны, когда Веймарская республика пала под напором Гитлера; фактически мы располагаем всего двумя его собственными упоминаниями, оба происходят из его ответов на вопросы о его карьере, которые были опубликованы в 1969 году. Первое — это его утверждение: «С осени 1930 года я был в течение четырех лет 1-м офицером Адмирал-штаба в штабе военно-морской станции Северного моря в Вильгельмсхафене. Это все, что можно сказать о том, что я делал тогда... Эти четыре года в Вильгельмсхафене у меня был штаб из сорока офицеров и рядовых, и все мое время было заполнено работой».

Очевидно, что некоторая часть той работы была его собственным изобретением. Это понятно из его характеристики, данной главой штаба.

«Благодаря своей быстрой сообразительности и неутомимому усердию он очень быстро приспособился к положению офицера Адмирал-штаба и служил прекрасно. Очень компетентный штабной офицер с всеобъемлющими знаниями во всех областях. Целеустремлен и систематичен. Работает быстро и надежен. Очень умел в письменной и устной речи. Весьма заинтересован во всех профессиональных вопросах, которые его интеллектуально воодушевляют.

Очень амбициозен и, соответственно, борется за свой престиж, из-за чего ему сложно подчинить себя и ограничиться своей собственной областью работы. Он должен предоставлять офицерам Адмирал-штаба больше независимости, чем это было прежде.

Его сильный темперамент и живость часто приводят его в состояние нетерпеливости и порой неустойчивости. Следовательно, он должен воспринимать вещи более спокойно и не выставлять преувеличенных требований, особенно к самому себе.

Его частая и очевидная нетерпеливость, возможно, частично объясняется периодическими сложностями со здоровьем (жалуется на желудок). В самое последнее время наступило улучшение.

Несмотря на все эти ограничения, я рассматриваю его как блестящего офицера, чей характер сформировался еще не полностью и который нуждается в сильном и благожелательном руководстве».

Это — наиболее интересная из всех характеристик Дёница, и в немалой степени потому, что ее автором был Вильгельм Канарис — самый необычный офицер, возможно, во всей немецкой армии. Путешествовавший гораздо больше и обладавший более широким видением мира, нежели карьерные офицеры, которые скрывались в коконе армейской службы, он обладал утонченным знанием латыни, что противоречило грубому духу прусской традиции, в рамках которой он был воспитан. Это и сделало его подходящим человеком для тайной работы по перевооружению, на которую он был переведен почти сразу же после войны. В Нюрнберге Дёниц описывал его как «офицера, к которому не испытывали особого доверия. Он сильно отличался от нас. Мы, бывало, говорили, что у него семь душ в одной груди».

Это весьма подходящее описание; Канарис был загадкой и, без сомнения, останется ею, а Дёниц, вероятно, находил его не менее любопытным, чем сам Канарис — его, фанатично трудолюбивого молодого штабного офицера. Поэтому его замечания о нетерпеливости Дёница и его неустойчивости и сложностях со здоровьем могли быть следствием их несовместимости. Так это или нет, но они чрезвычайно интересны, потому что впервые со времени отчета британского офицера о допросе Дёница по поводу гибели подводной лодки в 1918 году, со сходными предположениями о его психической неустойчивости, эта характеристика оставляет впечатление взгляда со стороны, извне заколдованного круга одинаково мыслящих и преданных своей карьере офицеров. По их мнению, пыл Дёница был и естествен, и одобряем; по мнению Канариса, он был чрезмерен, и Дёниц, который только что отметил свое 39-летие, имел мировоззрение и эмоциональную неустойчивость человека гораздо более молодого.