Шрифт:
Черные ресницы Элизабет дрогнули.
Ей хотелось плакать, но она сдерживала себя.
Элизабет понимала - глупо умолять Вигго позволить ей встретиться с отцом, неблагодарно и даже опасно, ставить в условия и эту просьбу.
Она уже пообещала.
А он, Вигго, уже сдержал обещание.
– Выходит, теперь у меня нет ни земли, ни отца, ничего, - прошептала она, - зачем же я вам, бесприданница? Вам - прославленному воину короля, мужчине красивому, о котором мечтают все придворные дамы? Зачем я вам, Вигго?
Вигго задумчиво улыбнулся. Взгляд его потеплел, и жесткие пальцы нежно погладили гладкую щеку Элизабет.
– Есть вещи, которые с трудом поддаются объяснению, - Вигго вздохнул, - но есть и то, что понять несложно. В Нортумбрии - новый хозяин, и для всех нас будет лучше, если моей женой будешь ты, Элизабет. Это будет больше способствовать миру. Воевать я умею, Элизабет, и делаю это хорошо. Но я устал от войны. Я хочу мира.
– Что ж, я понимаю вас и согласна с вами, - Элизабет, окончательно смутившись от близости Вигго, опустила взор.
– Тогда я рад, что мы нашли общий язык, Элизабет. А теперь скажи мне - готова ли ты предстать перед королем? Потому что прямо сейчас в большом зале собирается вся знать на нашу свадьбу.
Элизабет ошеломленно посмотрела на Вигго.
– Выходит, вы не сомневались, что я приду к вам?
– Я был абсолютно уверен в том, что ты придешь, - самоуверенно улыбнувшись, ответил он.
– Но почему? Почему вы были так уверены?
– не в силах понять, что за человек перед ней, вопросила Элизабет.
– Потому что ты, Элизабет, обладаешь редким качеством. Ради дорогих людей ты готова пожертвовать собой, - тоном, в котором ощущалось восхищение, ответил Вигго.
31
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Зал гудел от волнения.
Вся знать - от данов до местных олдерменов - обсуждали две новости.
Первая - из уст в уста передавалась весть о том, что олдермен Нортумбрии, Этельберт, обвинялся в измене, вторая - что приближенный короля, его верный воин Вигго Датский, сегодня женится.
Новость об отце Элизабет была разнесена Стреоной. Сделал он это осторожно, как бы невзначай.
Обронил фразу среди воинов, удивился отсутствию Этельберта за завтраком, когда общался со знатными вельможами, забеспокоился не его ли крики слышались среди ночи.
Умелый сплетник, хитрец и льстец, Эдрик Стреона сумел посеять семена сомнений таким образом, что его имя осталось в тени.
Однако он добился цели.
Слух, пущенный им, оброс всякими немыслимыми домыслами, и достиг таких масштабов, что стал правдой.
К середине дня знать была почти убеждена, что Этельберт - предатель.
Те, кто испытывал к нему прежде дружескую симпатию, не спешили оправдать его имя.
Напротив, смакуя каждую деталь, они передавали её, чуть приукрашивая, из уст в уста.
– А я-то собирался взять в жены его дочь, - разочарованно повторял Олаф, подливая себе в чашу еще вина.
С горя он решил напиться - ведь кто бы мог подумать, что прекрасная Элизабет окажется дочерью предателя! И как бы хороша она не была, как не отзывалось тело Олафа на её красоту, ни о какой свадьбе теперь не могло идти и речи!
Собственная жизнь была куда дороже!
Женщины не отставали от мужчин в сплетнях, но делали это они куда изощреннее.
Прекрасно помня вчерашнее триумфальное появление Элизабет, внимание, полученное ей от королевы, а так же танец дочери Этельберта с самим Вигго Датским, знатные дамы поливали грязью именно её.
Они приписывали ей всяческие пороки - что именно из-за неё пострадал её отец, что Элизабет намеренно избавилась от несчастного родителя, дабы позволить себе свободную жизнь.
Кто-то из женщин, совсем потеряв страх, намекнул, что Элизабет - колдунья, и именно её колдовство подействовало на Вигго Датского.
Как бывало во все времена, несчастные, нелюбимые женщины не прощали другой женщине - ни её молодости, ни её красоты, ни её доброты.
Всего того, что у них самих не имелось.
– Король Кнуд и королева Эмма!
– стоило только этим словам раздастся в зале, как гул мгновенно стих.
Воздух задрожал от внезапной тишины, такой пронзительной, что даже дыхание теперь казалось слишком громким.