Старший сын главы боярской думы, Дмитрий Бельский будет жопу рвать на британский флаг, чтобы показать себя. Ему хочется хапнуть славы, хочется показать себя крутым военачальником, но… Его молодость, неопытность и горячность его как раз и сыграют на руку татарам.

Ещё и князь Андрей Старицкий, что находится рядом с Бельским, тоже захочет себя показать. Это же один из шансов попытаться подпрыгнуть к престолу поближе! И конечно же они станут вести себя так, как подсказывает им гонор. Вовсе не так, как говорят воеводы!

Конечно! Вряд ли они будут слушать более опытных воевод, поведут своё войско в лобовую атаку, а татары… Они россыпью возьмут войско в кольцо, да и порешат служилых. Когда подоспеют Старицкий с Бельским, то с Хомяком Пеньковым и его воеводами будет покончено.

А потом и самих князей ткнут мордами в конский навоз. И повезет им, если останутся в живых. Тогда на Бельского найдется ещё одна управа — ещё одна ниточка, которая крепче привяжет главу боярской думы к ножке престола. А с лояльным начальником над боярами легче будет править.

М-да, много людей погибнет под Коломной. Много… Достаточно для того, чтобы откупиться от Бездны. Чтобы насытить Великую Нерожденную хотя бы на время достаточное, чтобы успеть достойно править и встретить старость на троне.

Владимир Васильевич взглянул в своё отражение в зеркале напротив. А если другой выход? Чтобы сохранить большее количество народа, нужно пожертвовать меньшим. Или же превращать Русь в выжженную пустыню от Омутов Бездны. Есть ли другой выбор?

— Нет, другого выбора нет, — проговорил он своему отражению. — Всё решено! А сейчас…

Он свернул карту, убрал её подальше. Царь нажал на клавишу коммуникатора и сказал:

— Прошу пригласить господина Телепнева-Оболенского.

— Да, Ваше Величество, — послышался голос секретарши.

Через полминуты уверенной походкой вошел князь. Он выглядел довольным жизнью, никакого следа озабоченности на лице. Как будто был уверен в завтрашнем дне. Только одного князь не знал, что миловидная секретарша не просто так предложила чай с бубликами, чтобы скрасить ожидание царского приглашения.

Владимир Васильевич сдержал ухмылку. Так как никаких сигналов от секретарши не поступало, то это могло означать только одно — князь выпил чай с небольшой дозой заветного эликсира до дна. А может быть ещё и прибавку попросил.

— Вызывали, Ваше Величество? — спросил князь Телепнев-Оболенский.

— Вызывал, князь, вызывал, — благосклонно кивнул царь. — Присаживайтесь, посидим — поболтаем о делах наших насущных.

— А что о них говорить? Их делать нужно, — улыбнулся князь. — И мы вроде бы всё делаем. Всё, что вы приказываете, и даже больше!

«А в опочивальню к моей матери тоже по моему приказу шастаешь?» — хотел было спросить Владимир Васильевич, но сдержался.

Может быть потому, что шастает и ощущает себя таким защищенным. Как-никак царица заступится за своего полюбовника.

— Даже больше, вы говорите? Ну что же, тогда поговорим о «большем». До меня дошли слухи, что по вашему приказу из острога освобождены три душегуба из Ночных Ножей. Позвольте поинтересоваться — с какой стати им такие привилегии? Они же главарями банд были, им же прямая дорога на кол, а их выпускают и едва ли не под белы ручки в машины садят. А стражники говорили, что в машинах тех уже голые бабы дожидались арестантов… Это что за выверты, Иван Фёдорович? Или тот самый знаменитый Кудеяр — это вы?

— Ну нет, Кудеяр это митрополит Даниил, а я даже и близко к этому не стою, — всё с той же улыбкой проговорил Телепнёв-Оболенский, а потом вытаращил глаза, вскочил с кресла и зажал руками рот.

Царь улыбнулся в ответ:

— Напрасно митрополит вас в свои тайны посвятил! Такие секреты до самой погибели выдавать не нужно. А вы…

— Царь-батюшка, не вели казнить! — бухнулся на колени князь. — Не со зла я… У меня же жена, у меня же дети… И если бы я не приказал, то всех бы приговорил митрополит. Всех бы под один нож поставил…

— Жена, говорите? Дети? — царь покачал головой. — А ты о них думал, когда в спальню моей матушки повадился ходить? Думал о своих родных? Думал, а?

— Не кричите так, Ваше Величество! Думал я о детях. И о вас с Фёдором Васильевичем думал! Вы же тоже как-никак моими детьми являетесь. Ой, да что это со мной? Что я такое несу? — вскричал князь, пытаясь заткнуть себе рот руками.

— Что? — медленно проговорил царь.

Владимир Васильевич встал, обошел стол и взял за отвороты пиджака из дорогой ткани. Приподнял князя и заставил его встать на ноги. Пиджак затрещал от натяжения. Владимир Васильевич заглянул прямо в глаза князя Телепнёва Оболенского. Такой информации он даже не думал получить, когда подливал в воду для чая зелье.