— А я в гостинице переночую, — пожал я плечами. — Уж на ночь-то у меня денег хватит. Пока что лучше не показываться на глаза ни Годунову, ни Токмаку. Иначе мой вид может вызвать у них ещё больше возмущения.

Мы понимающе переглянулись. Михаил Кузьмич улыбнулся:

— Может вы и правы, Иван Васильевич. Ну ладно, если что, я скажу, что вас к себе пригласила знакомая барышня. А уж какая барышня — вы сами скажете.

— Конечно, — кивнул я в ответ.

На этом мы и расстались. Он двинулся к гаражу, чтобы отнести котел и прочее, а я пошел по направлению к воротам. По пути велел Тычимбе захватить мой походный рюкзак.

Да, для всех я сегодня ночью буду ночевать в гостинице, но на самом же деле я собрался проведать открывшийся неподалёку Омут. Он пока что был серым, но размеры говорили, что он был небольшим.

Ведарей поблизости для оценки и придания цветной идентификации не было, поэтому стоило проверить — что такое открылось рядом с деревней? Может быть получится собрать немного сущностей для дальнейшей перепродажи Толстяку.

К сожалению, купец Рябов так и не заплатил нам за вылазку. Возможно, он забыл, а может быть и вовсе решил не платить. Я не стал ему напоминать об этом. Как только пройдёт горе, то вид живых детей напомнит ему о том, кто их спас.

И кто не смог спасти его жену…

Но, извращенцы наказаны сполна. Кто о них будет плакать? Возможно, родные и близкие, но это уже их забота. Приспешники Жгута знали, чем им грозит карьерный рост…

Для поддержания алиби я зарегистрировался в местной гостинице. Даже успел поспать до наступления сумерек. После же выскользнул никем незамеченный и вызвал такси.

Молчаливый таксист довез меня до нужного места и высадил за три километра до Омута. Дальше я решил пройтись пешком, чтобы не пугать водителя и не подвергать его жизнь риску.

Пришлось углубиться в леса по непроглядной тьме. Мои навыки ведаря и подсказки Тычимбы помогали двигаться почти бесшумно. Я постепенно приближался к тому месту, где открылся Омут.

Темнота окутывала землю, словно тяжёлый бархатный покров, скрывая под собой тайны ночи. Луна изредка выныривала из плотной ткани, отбрасывала слабый серебристый свет и придавала пейзажу зловещий оттенок. Ветви деревьев, словно длинные пальцы, тянулись ко мне, шепча что-то на ветру.

Я подходил всё ближе и ближе. Тычимба уже успел донести, что Омут пока что не начал выпускать тварей. Пока что он находился в состоянии относительного покоя. Правда, располагался портал сейчас не вертикально, а горизонтально. Словно небольшой пруд неожиданно образовался на полянке.

И к этому пруду я подходил всё ближе и ближе.

Внезапно тишину нарушило глухое рычание, исходящее откуда-то из глубины. Земля начала дрожать, и почва под ногами затряслась, как будто что-то огромное пробуждалось под ней. Из-подо мха поднялся столб дыма, завиваясь спиралью вверх, пока не достиг высоты деревьев. Дым становился всё гуще и чернее, поглощая свет луны и делая ночь ещё более мрачной.

Омут активизировался… Но…

Раздался оглушительный треск, и земля раскололась, открывая зияющую пропасть. Из этой бездны вырвалась струя пламени, озарившая окрестности кроваво-красным светом. Огонь, казалось, жил собственной жизнью, извиваясь и танцуя в воздухе, словно пытался вырваться наружу.

В центре пламени начал формироваться новый портал — тёмная дыра, пульсирующая и вибрирующая, словно живое существо. По краям портала пробегали молнии, высекающие искры и оставляя за собой дымные следы. Портал расширялся, становясь всё больше и больше, пока не превратился в огромную чёрную дыру, ведущую в неизведанные глубины.

Изнутри портала доносились звуки — приглушённые крики, стоны и смех, которые наполняли воздух ужасом. Ветер, проходивший через портал, приносил запах серы и пепла, заставляя волосы вставать дыбом. Вокруг портала начали появляться тени — искажённые фигуры, похожие на людей, но лишённые лиц и формы, словно созданные из тумана и тьмы.

Портал продолжал расти, затягивая в себя всё больше пространства, и казалось, что ничто не сможет остановить его расширение. Вся природа вокруг замерла в ожидании, чувствуя приближающуюся угрозу…

— Твою же ма-а-а-ать, — простонал я.

М-да, вот и срубил бабла по-лёгкому… А тут Двойной Омут нарисовался…

Москва, кабинет Владимира Васильевича. За два дня до открытия Двойного Омута.

Митрополит вошел в кабинет царя скромно, как и подобает духовной персоне. Он быстро взглядом скользнул по обстановке, словно запечатлев в памяти пути к отступлению. От не ускользнуло от пристального царского взгляда.

В центре кабинета возвышался массивный дубовый стол, который, кажется, пережил несколько войн и пару революций. На столе лежала стопка бумаг, среди которых затесались древние свитки, современные документы и даже пара старинных карт, одна из которых подозрительно напоминала карту сокровищ.

На стенах висели портреты царственных предков. Все с грозными взглядами, словно проверяли — достоин ли царь их высокого звания. И у всех глаза нарисованы так, что портреты будут смотреть на посетителя в любом месте кабинета. Митрополит поёжился, когда тоже попал в перекрестье взглядов суровых предков царя.