Страх парализовал разум, мешая думать ясно. Где же люди? Сколько прошло времени? Почему я оказался здесь один?

Эти вопросы крутились в моей голове, но ответ был всего один — я третий сын, и мне на роду написано стать ведарем, защитником от нечисти Бездны.

Тьма и неизвестность окружали меня со всех сторон. Мне хотелось кричать, звать на помощь, но страх сковывал голос, оставляя меня молчаливым гостем этой кошмарной ночи.

И всё-таки я выдержал. Выстоял. Несмотря на вой, на уханье, на треск кустов за спиной. Выстоял!

И чуть не вскрикнул, когда раздался кашель Воложбыря. Он показался мне громом среди ясного неба. Так я привык слушать лес и звуки природы…

— Снимай свою повязку, — проговорил Воложбырь хриплым голосом.

Я стянул и заморгал — слишком много света оказалось вокруг. Солнце уже встало над горизонтом и теперь радостно заливало всё кругом своими лучами.

— Ну что, страшно было? — спросил ведарь.

— Немного…

— Ха! Дрожал, как осиновый лист, — усмехнулся ведарь. — Я-то видел, как пару раз едва не стянул повязку.

— Откуда? — нахмурился я.

— Неужели ты думаешь, что я оставлю ученика на съедение волкам? Сидел тут всю ночь и наблюдал за тобой. Неплохо держался, Ивашка, можешь сожрать яблоко, — хмыкнул Воложбырь.

Он всю ночь охранял меня, а я даже и не слышал его присутствия.

Смогли бы эти двое парнишек так выстоять и выдержать тест на мужество? Судя по тому, как старший кивнул и пододвинулся к младшему — он бы выдержал.

Теперь осталось найти их маму, забрать и выбраться с территории Жгута. Но оказалось, что не всё так просто.

— Я нашел её, — раздался в наушнике тихий голос Ермака. — Второй этаж, западное крыло, красная дверь.

— Понял, иду, — ответил я.

Дальше я услышал голос Тычимбы:

— Впереди двое человек охраны.

— Ты почему покинул Мамонову? — буркнул я.

— Потому что она сидит и смотрит на дорогу. Я больше пригожусь тут, хозяин…

Что же, вполне резонно, но… Ладно. Потом ему выскажу про выполнение приказа.

— Будь моими глазами, — проговорил я.

— Так точно…

Снова один глаз стал видеть то, что находится передо мной, а второй «пошел» по направлению движения. Двое охранников лениво развалились в креслах возле лестничной площадки. Пройти мимо них незамеченным было бы затруднительно даже с помощью рывка.

Я затаился на лестнице, в нескольких метрах от них. Если дернуться сейчас, то они успеют крикнуть или поднять тревогу. Требовалось отвлечение.

— Звякни в стекло за их спинами, — прошептал я.

— Будет исполнено.

Звяканье раздалось через три секунды. Бандиты невольно оглянулись на звук, в этот момент я прыгнул вперёд. Может быть, они и увидели краем глаза моё движение, но среагировать на него уже не успели.

Два удара и два тела обмякли в креслах. Со стороны могло показаться, что они просто задремали. Да, я старался не оставлять следов. Даже поднял упавшую сигарету и положил в пепельницу. Не хватало им ещё сгореть по моей вине…

Нужная дверь нашлась быстро. На счастье преступников, они в это время не выходили в коридор. Я быстро проник в помещение и замер…

— Вот такое я и нашел, — вздохнул Ермак. — Ничего не трогал, только пульс проверил.

— И что? — спросил я, с трудом расцепив зубы.

— Она мертва. Не меньше двух часов прошло, — ответил тот.

— Ну и твари…

Перед нами лежала женщина… Впрочем, женщиной это было назвать затруднительно. То, что скоты оставили после себя, вряд ли можно было назвать вообще человеком. Сколько же она продержалась под этим штормом издевательств, насилия, унижения?

На теле почти не осталось живого места… множество порезов и синяков… бесстыдно-голая и вместе с тем жалкая…

— Твари, — кивнул Ермак. — Похоже, что возвращать её не собирались вовсе.

— Как считаешь… Что с ними за это сделать? — спросил я, стараясь успокоить дыхание.

— Ментам сдавать бесполезно — отмажутся, — пожал плечами Ермак. — И всё равно примутся за старое. Если кого и посадят, то какую-то мелкую сошку.

— Тогда, нам самим придется стать судьями…

— А ты готов, Ваше царское Высочество?

Мне показалось, что в голосе Ермака послышалась издевка. Я взглянул на него. Возможно, это просто показалось.

— Я готов, а ты?

— Для меня это будет не западло…