— А ты? Тебе тоже наплевать? — рыкнул патриарх.

— Давай заканчивать. Ты очень много болтаешь для сурового патриарха! — крикнул я. — Или ты хочешь заболтать нас до смерти? Я всё равно не стану прислуживать Бездне, так что нечего тянуть горгула за яйца!!!

— Тогда прими свою смерть, ничтожный червяк!!! — прогрохотал патриарх и сделал шаг вперёд.

Я приготовился к бою. В руке возник огненный меч, а рядом проявился огненный медведь.

Патриарх с интересом взглянул на моего тотемного зверя, хмыкнул:

— У тебя появилась забавная зверушка?

— За время, прошедшее с нашей последней встречи, я кое-чему научился и кое-кого приручил, — улыбнулся я в ответ.

— Да? Весьма умно… Навык «душегуба» никому ещё не мешал. Но, как тут говорят — дураков лечат, а умных об забор калечат, так что сейчас тебя ждёт участь всех умных…

— А может быть это будет твоя участь? — буркнул я, а медведь грозно зарычал и встал на задние лапы.

— Ой-ой-ой, какая грозная зверушка… Рычит… Хм… Пусть тогда с ней поиграются мои низшие слуги. Они будут рады размяться! Придите ж, мои верные миньончики!

От взмаха лапы патриарха из Двойного омута начали вырываться истошно кричащие горгулы. Они летучими мышами закружились над рогатой головой, напоминая хоровод галдящих ворон. От количества мускулистых тел даже свет луны померк.

Догадка шарахнула мне по мозгам:

— Скажи, а княжна Мамонова… Она тоже из ваших? И с тем Омутом всё было подстроено?

— Я не спрашивал имя моей рыжей служанки. Ты жив, а это значит… Она предала меня, поэтому я не могу считать её одной из нас! Не тяни время! Неужели ты думаешь, что я всё-всё-всё тебе расскажу?

— А вдруг? — пожал я плечами. — Ну, если не хочешь, как хочешь. Тогда я выбью признание из твоего шамкающего рта, а из клыков сделаю ожерелье. Знаешь, как много желающих будет драться за это ожерелье?

— Червяк! — взревел патриарх.

Он снова взмахнул лапой, и кружащиеся твари бросились вниз. На нас…

Визжащая, шлепающая крыльями масса должна была смести нас с лица земли, но стоило им приблизиться, как мы с Потапычем начали работать жнецами смерти.

Огненный меч прорезал ночной воздух. Искры взлетали, когда лезвие соприкасалось с плотью горгулов.

Когти медведя пропороли ночь, а вместе с ней пару крылатых тел. Первые дергающиеся трупы рухнули в траву. Врагов было так много, что луна вовсе скрылась за их спинами.

Горгулы визжали, пытались когтями и клыками дотянуться до нас, но мы с Потапычем знали своё дело. Мы бились спина к спине, прикрывая друг друга. Я мог сбить очередного крылатого монстра, нацелившегося на медвежий загривок, или же Потапыч лапой сшибал излишне прыткого уродца.

Лес вокруг нас наполнился писком, криками, ревом и противным свистом меча. Тычимба тоже пытался помочь, как мог. Он создавал небольшие огненные вспышки перед мордами горгулов, ослепляя их на краткий миг. Этого мига нам обычно хватало, чтобы отправить мерзких тварей на перерождение к Бездне.

Понемногу орда слуг патриарха редела. Луна уже в полную мощь освещала поле битвы. Мы с медведем и Тычимбой разбивали крылатую тьму с необыкновенной легкостью, как будто на тренировке.

Куски тварей закрыли собой травяной палас под ногами. Ноги оскальзывались, приходилось двигаться с особой осторожностью.

Глаза патриарха следили за нами с презрением и… интересом! Он смотрел на нас так, как повидавший жизнь король в сотый раз наблюдал бы за ужимками надоевших шутов.

Вот только шутами мы не были и разбивали его слуг на голову! Вскоре последние кричащие твари легли рядом с товарками.

— Ещё есть? — с усмешкой бросил я патриарху. — Или сам захочешь люлей выхватить?

— Жалкий червяк! Это была всего лишь разминка! Попробуй совладать с моими средними слугами! — патриарх снова взмахнул лапищей.

Вот не может он без понтов…

Поверхность Двойного Омута всколыхнулась, подернулась туманной рябью. Из этой ряби начали вылетать туманные облачка. Туманные языки в облаках двигались, перетекали друг в друга, обретая форму живых существ. Из тумана вынырнули очередные крылатые силуэты, покрытые серым мхом и лишайниками. Глаза, похожие на бездонные черные ямы, вспыхивали золотым светом, когда туманные горгулы взмывали в воздух, расправляя свои могучие крылья. На оскаленных клыках блестели лунные блики.