Только кто беременную возьмет?

– Послушай, Амина, ты здесь на общих основаниях, - чеканит Богомолова, едва услышав мою просьбу об отгуле.
– Если у тебя смена, то будь добра доработай до конца, а не увиливай от прямых обязанностей.

– Дело в том, что я… приболела, - стараюсь говорить как можно спокойнее и вежливее, но стальные нотки все равно прорываются в голосе. – Я же и так лишние смены всегда брала, в больнице задерживалась. Не помню, когда в отпуск ходила…

– Дорогая, мне плевать. Правила едины для всех. Тот факт, что ты спала с заведующим, не дает тебе права вести себя как королева, - грубо перебивает меня. Каждое слово как пощечина. Как клеймо каленым железом. – Это не твоя больница. И как прежде уже не будет. Скорее всего, Демин уволится, а ты… - смерив меня презрительным взглядом, поправляет очки на переносице. – Видала я таких… Меняются как одноразовые перчатки. И выбрасываются без сожаления.

– Хм-м-м, - мычу сдавленно.

Без разрешения занимаю стул напротив, нагло беру лист бумаги и ручку. На удивление ровно вывожу буквы, а параллельно ледяным тоном говорю:

– Если бы вы исполняли клятву Гиппократа так же рьяно и ответственно, как следите за личной жизнью сотрудников, то не потеряли бы должность. Причина не во мне, и даже не в Демине, который просто оказался лучше, а только в вас. Подумайте об этом на досуге.

Отдаю ей заполненный бланк, а сама гордо поднимаюсь с места. Пусть я не королева, но мешать себя с грязью не позволю. Больше нет… Об меня и так слишком долго вытирали ноги.

– Что это? – опешив, берет листок.

– Заявление на увольнение. Подпишите, - бросаю в приказном тоне.
– Документы заберу позже в отделе кадров.

Не дожидаясь ответа, захлопываю дверь кабинета за спиной.

– Вот и всё, - выдыхаю себе под нос. – Разведенная, преданная, теперь ещё и безработная, - прикладываю ладонь к животу. – Но больше не одна.

Не замедляя шага, достаю телефон, чтобы вызвать такси, а вместо этого машинально принимаю входящий звонок. Только потом читаю имя контакта, но сбрасывать поздно и глупо. Я не пугливая девчонка – у меня самой скоро будет ребёнок. Давно пора повзрослеть.

– Привет, пап, - отрезаю коротко и безэмоционально.

– Амина, когда ты освобождаешься? Мы с матерью узнали, что у тебя серьёзные проблемы…

– Нет, все прекрасно. У вас ложные сведения, - перебиваю, чтобы солгать не краснея. Не понимаю, когда этому научилась. – Насколько я помню, мама вообще меня похоронила.

Вздрагиваю от собственных слов. Мурашки по коже.

Раньше во мне не было такой жестокости. Из меня будто тьма сочится, хотя прежде я была наполнена светом. Что они все со мной сделали?

– Извини, дочка, - роняет ласково, а я всё равно насторожена. Наверное, нескоро смогу кому-нибудь поверить.
– Если мы бываем резкими, то только потому, что беспокоимся о тебе.

– Спасибо, но…

Осекаюсь, замечая знакомую иномарку на больничной парковке. Стекло со стороны водителя опускается, и отец машет мне рукой. Тем временем мама выходит из машины, цокает на аккуратных каблучках в моем направлении.

– Мы за тобой.

Останавливается напротив, поднимает ладонь к моему лицу. Жду, что отвесит мне оплеуху за непослушание и позор, но она нежно проводит кончиками пальцев по щеке, заправляет упрямые рыжие пряди за ухо.

На свежем воздухе накатывает головокружение, и все происходящее кажется мне нереальным.

Обхватываю себя руками, чтобы не упасть, а мама неожиданно обнимает меня, тихо шепнув:

– Замёрзла? Поехали домой, доченька?

Что-то внутри надламывается, и я соглашаюсь.

Замерзла.…

Дома пахнет пахлавой и зеленым чаем. Грею руки о горячую пиалу. Тошнота отступает, на смену ей приходит дикое чувство голода. Не выдержав, тянусь за сладостями. Тепло и вкусно, как в детстве. Так было до Марата…. И до того, как я отказалась от родителей ради Германа. Может, есть шанс всё вернуть?

Стоит мне расслабиться и поддаться хрупкой надежде, что зарождается в груди, как мама заводит беседу. И начинает её с вопроса, который ввергает меня в ступор.

– Твой неверный изменил тебе и уехал за границу со своим ребёнком?

Она не зовет Германа по имени, но легко догадаться, о ком она говорит с таким презрением.

Неверный… Пора бы выбросить Демина из сердца, но я продолжаю по инерции прикрывать его перед родителями.

– Не понимаю, кто вам сказал это?

– У нас есть знакомые в больнице, где ты работаешь…

– У вас или у Марата? – прищуриваюсь с подозрением.

– Неважно. Там только ленивый тебя не обсуждает. Это правда? – испытующе смотрит мне в глаза. Не обронив ни слова, опускаю голову.
– Значит, правда.

В полной тишине раздается трель дверного звонка, и напряженный отец, хмуро зыркнув на меня, идет открывать. Неприятное предчувствие гложет душу.

– У вас гости? Мне, наверное, пора.

– Амина, не спеши, - мама берет меня за руку, пока я прислушиваюсь к голосам в коридоре.
– Пожалуйста, не наделай опять глупостей. Мы с папой пытаемся спасти твою жизнь.