– Я докажу тебе, что я.… другой, - сдавленно цедит. Недоволен сравнением.
– Я прошу дать мне время.

– Сколько угодно, - выдыхаю безучастно.

Последний огонек затухает в душе, уступая место зимней стуже. Молча разворачиваюсь и шагаю к двери. Я всего лишь покидаю кабинет, но мысленно прощаюсь с Германом. И он это чувствует.

– Амина! Не уходи, - ревет мне вслед взбешенным медведем, в сердцах ударив рукой по столу. Резкий хлопок заставляет меня поежиться, а фраза, брошенная мне в спину стальным тоном, разрушает до основания: - В конце концов, тебе некуда идти.

Не оборачиваюсь. Не останавливаюсь. Закрываю за собой дверь, отсекая его тихие ругательства. Ощущение, будто между лопаток вонзили нож и прокрутили несколько раз. Острие торчит из груди, где остановилось сердце.

Мне правда некуда идти, потому что за последний год весь мой мир сжался до одного человека. Любимого мужчины, который тоже меня предал.

Герман

Ночью ребёнку становится хуже, прежде и так слабые рефлексы исчезают совсем, он прекращает дышать самостоятельно и зависит от аппарата. Приходится действовать экстренно. Я принимаю непростое решение, которое разрушит наши с Аминой отношения и перечеркнет всё, к чему мы мучительно долго шли крохотными шагами.

Мне хреново как никогда. Я не могу отказаться от любимой женщины, но и оставить новорожденного малыша умирать в инкубаторе – никак нельзя. Ситуация разрывает меня на части, желание крушить эту гребаную больницу накатывает безумными волнами, но самую большую рану наносит.… недоверие Амины.

Её холодный взгляд, внезапно вспыхнувшая ненависть, безапелляционные слова-укусы… Виновен без суда и следствия. Это убивает меня без анестезии, ведь я никогда не давал ей повода усомниться в себе.

Я ведь дышал ей, а сейчас меня отрезают от системы жизнеобеспечения. И я захлебываюсь вместе с внезапно обретенным сыном.

Паника.

Долбаная паника мешает мыслить рационально.

Приказываю подготовить документы на вывоз ребёнка за границу. Использую тест ДНК, чтобы быстро оформить опеку, иначе не выпустят – родственников полиция пока не нашла. Получается, я единственный близкий человек.

Отец? Млять! Невозможно!

Я четко знаю, что не имею отношения к той женщине. Я бы не изменил Амине. В здравом уме никогда! Но в глубине души я чувствую, что спасти младенца – мой долг.

Один за другим вбиваю гвозди в крышку гроба, которой накрывается наше с Аминой безоблачное будущее. Невинный малыш похоронил нас. Как откопать потом? Как воскресить? Есть лишь один шанс – выяснить правду и доказать, что я не при чем.

– Я постараюсь вернуться как можно быстрее, - говорю будто в пустоту, и мой голос эхом отбивается от стен.

Амина стоит в проеме двери, облокотившись о косяк и обняв себя руками. Молча наблюдает, как я суматошно накидываю вещи в сумку. В глаза мне не смотрит и будто бы не слышит. Сквозь боль я настойчиво продолжаю рвать звенящую тишину.

– Устрою ребёнка в клинику, найду ему нянечку, оплачу все услуги наперед – и сразу же прилечу обратно, - перечисляю по пунктам.

– Как он? – тихо лепечет Амина после гнетущей паузы.

– Хреново, - выплевываю честно. В янтарных глазах вспыхивает огонек сочувствия, а белые зубки нервно терзают алую губу. – И я тоже, - добавляю сокрушенно.

Не хочу её оставлять здесь одну. Задницей чувствую, что нельзя. Я привык присматривать за ней, оберегать. Знаю, что со мной она в безопасности. Но как переломить ее упрямую? Хоть оглушай, взваливай на плечо и вези в чемодане насильно.

С Аминой так нельзя. Она столько от бывшего урода натерпелась, а теперь ещё и я…

Чёрт! Паскудство!

– Вы справитесь, не переживай, - участливо приободряет меня, по-своему трактуя мою фразу. Поддерживает как отца, беспокоящегося о родном сыне, тем самым подводит чёрту между нами. – Ты обязательно его вытащишь. Я верю в тебя, - выдавливает из себя улыбку, а по румяным щекам текут слезы.

– Лучше бы ты верила МНЕ, - не выдержав, повышаю тон.

В сердцах бросив сумку, резко поднимаюсь с корточек и подлетаю к ней. Беру за плечи, обнимаю порывисто, целую в сомкнутые, соленые губы.

Не откликается. Аккуратно выкручивается из моих рук, будто ей неприятно быть со мной… после другой женщины. Брезгует? Да чёрт!

– Не веришь?

Конечно, нет… Читаю это в поблескивающих от слез, покрасневших глазах.

– Амина, не натвори глупостей, пожалуйста, - прошу, ни на что не надеясь. – Дождись меня. Здесь!
– подчеркиваю твердо.

Заключаю ее лицо в ладони, вопреки слабому сопротивлению, большими пальцами стираю влагу со щек. Мы вернулись в точку отсчета, к самому началу пути. Все, что было между нами, обнулено.