Миллисекундная заминка кажется вечностью. Сквозь шум льющейся с небес воды пробивается бешеный стук моего сердца. Точнее, теперь двух сердечек. Ладонь импульсивно взметается к животу, сжимает пояс пальто и приковывает внимание женщин.

– Своих не бросаем, - ворчит бабуля, вызывая у меня улыбку. – Проходи, дочка. Накормим, обогреем, - смеётся, хватая меня за руку и увлекая в натопленное помещение, где пахнет уютом и добром. – Прикроем. Пусть глупый немец побегает, раз по дурости такое сокровище упустил.

Обнимает меня, к ней присоединяется тетушка – и мне вдруг становится так тепло, что жгучие слезы сами брызжут из глаз. Избушка в далеком поселке заменила мне родительский дом.

Герман

«Не ищи меня, я никогда к тебе не вернусь»

Яростно сминаю записку, сжатым кулаком в сердцах бью по запертой двери. Грохот деревянного полотна раздается на весь подъезд.

– Амина! – эхом отбивается от стен мой грозный голос.

Это не злость, а первобытный страх. Паника, с которой не могу совладать. Я боюсь потерять ее, хотя… судя по посланию, уже потерял.

Ещё один удар – и петли жалобно поскрипывают.

Бесполезно. Разумом понимаю, что Амины нет в квартире, но рука продолжает лупить по несчастной двери, словно в ней источник всех бед.

– Я полицию вызову, - вкрадчиво звучит за спиной.

– Я хозяин, - бурчу, нехотя оборачиваясь на переполошенную соседку.

– А, Герман, извините. Не узнала, - нервно усмехается женщина, внимательно осматривая меня и кутаясь в домашнюю кофту.
– А чего вы ломитесь? Ваша хозяйка уехала.

Моя хозяйка… Как точно сказано. Я как брошенный под дождем щенок без нее.

Проклятый ребёнок! Знаю, что нельзя так, но… Дерьмо! Я все из-за него потерял водночасье.

Уехала.… Этого следовало ожидать.

– Куда?

– Не сказала. Собрала чемоданы на рассвете и села в такси. Кстати, она же ключи мне оставила, просила передать вам, если появитесь.

Соседка на минуту скрывается в квартире, чтобы вынести мне две связки. На брелоке одной – знакомый земной шарик, истертый и помутневший, как наши с Аминой отношения.

– Спасибо, - бросаю бесцветным тоном.

Поворачиваю ключ в замке, преступаю порог. Дома всё ещё пахнет родной женщиной, каждая деталь напоминает о ней, даже это зеркало, возле которого мы в первый раз… Чёрт!

Теплый огонек надежды, что всё ещё можно вернуть, гаснет, когда я вижу пустые вешалки и стерильно чистые полки в шкафу. Остались только мои вещи, бережно сложенные её руками. Ванная в мгновение ока стала холостяцкой, без того особого ведьмовского следа, когда все заставлено загадочными пузырьками.

Амина собиралась быстро, будто впопыхах. Так спешила исчезнуть до моего возвращения? Наверняка мать передала ей, что я звонил и угрожал. Может, и сома все слышала, просто говорить со мной не хотела.

– Идиот!

В сердцах захлопываю дверцу шкафа, подлетаю к нашей постели, срываю покрывало, аккуратно застеленное Аминой будто в насмешку, скидываю подушки на пол. Обессиленно и обречённо падаю на голый матрас. Легче не становится.

Уставившись в белый потолок очумелым взглядом, выуживаю телефон из кармана брюк. Не надеюсь, что Амина ответит, но все равно звоню ей. С нового номера, ведь предыдущий заблокирован.

– Послушай, маленькая, не глупи, - выпаливаю сразу, как только слышу щелчок соединения.
– Я в России. К тебе прилетел. Скажи мне, Амина, куда ты собралась?

– Назад в семью, - разрывает динамик мерзопакостный голос.
– Моя жена теперь будет жить там, где должна. С законным мужем.

– Сафин? – с ненавистью шиплю на соперника.
– Передай ей трубку.

– Она не станет с тобой разговаривать, - победно усмехается Марат.
– Теперь ее есть, кому защитить.

Как все повернулось. Теперь ей нужна защита…

– От меня? – выпаливаю вслух недоверчиво.
– Она не могла к тебе вернуться по своей воле.

– Серьёзное обвинение, - чеканит с невозмутимой сталью.
– Я уважаемый человек, так что полегче со словами. Меня несложно проверить, я у всех на виду, а вот ты… подозрительный. К тому же, агрессивный. Преследуешь мою жену, угрожаешь. Неизвестно, чего от тебя ожидать. Оставь ее в покое, иначе будешь иметь дело с правоохранительными органами. Тебе могут наложить запрет на выезд, а я бы этого не хотел, всё-таки у тебя в Германии больной ребёнок.