Шрифт:
– Обойдутся без тебя твои немцы, - ворчит Стефа.
– Нет, дело в другом. При встрече расскажу, что случилось, - абстрактно произносит Герман, не вдаваясь в детали.
На фоне слышится детский плач, сначала едва уловимый, словно котенок мяукает, а затем все громче и жалобнее. Сердце сжимается, обостренный материнский инстинкт берет верх, и на секунду я забываю, чей это сын. Хочется успокоить его, приложить к груди, укачать. Я машинально сжимаю ладони, впиваясь ногтями в кожу, опускаю влажные ресницы, и по щеке скользит слеза.
– Что там у тебя? – гремит удивленно, и связь обрывается.
Внизу живота неприятно тянет. В последнее время все чаще, спазмолитики и уколы, которые я сама себе прописываю, не помогают. Мне нужна передышка от эмоций и нервов, благоприятный фон, отдых. А ещё квалифицированное наблюдение – в этом Элеонора права.
– Гера приедет не один? – догадывается она. Молча киваю. – А эта женщина? Мать ребёнка?
– Умерла в родах, - выдавливаю из себя на одном выдохе.
– О чём речь? – хмурится бабушка, которая пропустила моё откровение и теперь пристально смотрит на нас обеих, как на двух заговорщиц.
– Тебе плохо? – замечает мое состояние тетя Эля. – Иди отдохни. И подумай о том, чтобы обратиться к врачу, всё-таки теперь ты несешь ответственность за новую жизнь, - тянется ко мне и, мягко улыбнувшись, накрывает мою ладонь, покоящуюся на животе. Чувствую ее тепло, и становится легче.
– Да-да, ты нашего единственного наследника береги, - поучительно грозит мне пальцем бабушка. – Воспитаем из него настоящего русского мужика!
Не могу сдержать доброго смеха, учитывая «дружбу народов», что сплелась в ДНК маленького Демина. Однако для женщин он просто свой – и этого достаточно. Родная кровь.
– Хм, судя по всему, не единственного. Гера тебя послушался, видимо, и расстарался, - хмуро перебивает родственницу Элеонора.
– Чой-та? Нормально скажите, наконец, что стряслось? Сидите тут шепчетесь, как две стрекотухи, а старшей в роду ничего не докладываете! Не порядок!
– Иди, Аминочка, а у нас семейный совет.
– Бабский, - насмешливо покашливает Стефа.
Закрываюсь в своей комнате, пью витамины, засыпаю под приглушенные перешептывания женщин. Мне снится Герман, в груди зарождается надежда, что не всё ещё разрушено, а в голове застревает назойливая, но очень уютная мысль.
Мы снова увидимся…
Улыбаюсь сквозь дрему, ведь даже не догадываюсь, при каких обстоятельствах.
Глава 20
Несколько дней спустя
Сумасшедшая смена! Региональной проверки нам ещё не хватало. Кому вообще взбрело в голову трясти небольшой фельдшерско-акушерский пункт на отшибе? Причем внепланово…
– Не думаешь, что это твой бывший мог устроить? – озвучивает мои худшие опасения Элеонора. – За все время, что я здесь работаю, ни разу нас так не выворачивали. Причем потрошат именно документы, а ты у нас официально устроена.
Мы вместе шагаем по узкому коридору, заворачиваем за угол, где нам предстоит разделиться: ее ждут в приемном покое, а мне нужно в процедурный кабинет.
– Значит, Марат нашел меня, - произношу как можно тише и ровнее, а у самой руки дрожат, и я прячу их в карманы халата.
– Логичнее было бы ему самому приехать, - задумчиво тянет тетушка.
– Не-ет, у него другая методика, - горько усмехаюсь.
– Сначала доведёт жертву до нервного срыва, а под занавес организует свое феерическое появление и предложит помощь, как рыцарь на белом коне.
– Маньячина, а не мужик. Как ты жила с ним все эти годы?
– Я не знала других отношений. У меня, кроме мужа, не было никого. Пока не появился Герман…
– И тот оплошал, - недовольно выплевывает она. Резко останавливается, берет меня за плечи и разворачивает лицом к себе.
– Езжай домой, выглядишь неважно.
– Надо парочку уколов поставить – и поеду, - вымученно улыбнувшись, отвожу взгляд.
Чувствую я себя неважно, живот сводит спазмом, что усиливается при воспоминании о Марате. Глаза опять на мокром месте, гормоны шалят. Шумно втягиваю носом больничные запахи, проглатываю подступивший к горлу ком.
– Тш-ш-ш, Аминочка, не плачь, - доносится успокаивающе, будто адресовано мне. Следом раздается детский писк, и я оглядываюсь в поисках источника звука.
– Потерпи немного.
На лавочке под кабинетом педиатра – мамочка с ребёнком. Улыбнувшись, подхожу ближе, потому что узнаю в ней женщину, которая однажды, в дождливую ночь, свела нас с Германом вместе.
– Здравствуйте, - окликаю ее. Хмурится недоуменно. Рядом мгновенно вырастает ее муж, словно телохранитель.
– Вы меня не помните? А как роды у вас принимали в машине?