Раздраженно срываю с крючка один из халатов, едва не опрокинув вешалку, и накидываю на плечи. Не застегиваясь, быстро иду по широкому, светлому коридору, будто секунда промедления может стоить жизни мне самому. Слушаю свою интуицию – она ни разу в жизни меня не подводила.

– Герман Янович, сегодня не ваша смена, - панически летит мне в спину, отчего я лишь ускоряю шаг.
– Вы не имеете права!

Я бы посмеялся над жалкими потугами Богомоловой переубедить меня, но с каждой минутой тревога нарастает в геометрической прогрессии, и я больше не могу от неё отмахиваться. Хочу видеть пациентку! Немедленно! Сердце работает на износ, как сломанный мотор, внутри орудует мясорубка, и я готов убить каждого, кто причинит зло незнакомой мне женщине. Не понимаю, что со мной, однако продолжаю идти, ведомый шестым чувством.

– О правах ты будешь разговаривать со следователем, - окончательно сорвавшись с тормозов, выплевываю гневно. Ощущаю такое пренебрежение к бездарной медичке, что перехожу на ты. – Молись, чтобы с малышом и его мамой ничего не произошло и я успел помочь им, иначе… - оглядываюсь на побледневшую женщину, - я тебя уничтожу, - заканчиваю одними губами, но она считывает послание и судорожно хватается за телефон.

Плевать! Пусть хоть министру здравоохранения звонит – меня уже не остановить. В дело вступает эскулап.

– Вы извините, но я должна убедиться, что вы доктор, - лепечет молоденькая акушерка, мелко перебирая ногами позади меня и пытаясь догнать. – Я здесь недавно работаю, ещё не всех знаю…

– Ты молодец, все правильно делаешь. Я ваш заведующий Герман Демин, - в подтверждение достаю паспорт из нагрудного кармана.
– Слышала?

– Врач из Германии? Конечно! О вас тут легенды слагают, – искренне восклицает, по-детски хлопнув в ладоши. Морщусь от хлесткого звука, и девчонка мгновенно становится серьёзнее.
– Тогда вы точно тот, кто ей нужен. Мамочку Светлана успокаивает, а то она нервничает и сбежать из больницы хочет…

– Ещё чего! Не отпустим, - твердо чеканю. Протягиваю руку, но она так и зависает пустая в воздухе.
– Дай ее обменную карту!

– У нее нет ничего, только паспорт и ОМС. Впервые поступила, даже на учете не стоит.

– В чём причина? Срок маленький?

– Наверное, - пожимает плечами. – Ее же толком не обследовали, да и разговаривать с ней не стали. Сразу мужу позвонили. А вот, кажется, и он…

Легким взмахом руки показывает направление, и я упираюсь взглядом в сгорбленную спину. Мужчина склонился над стойкой в приемке, облокотившись о ее край, и беседует о чём-то с медсестрой.

Спотыкаюсь на ровном месте. Узнавание происходит практически сразу, молотом бьет по голове и наполняет душу ненавистью. Отвергаю очевидное, потому что это слишком больно и жестоко.

– А фамилия пациентки случайно не…

– Сафина, - подтверждает акушерка мои худшие опасения. – Амина Сафина.

В этот момент Марат лениво оборачивается, кружит глазами по помещению и, заметив меня, резко темнеет. Игнорирует входящий вызов, скорее всего, от своей шавки Богомоловой, и неотрывно смотрит на меня.

Схлестывается взглядами, как шпагами, но биться будем не до первой крови, а до последней капли. Он это понимает… От его бравады и самоуверенности не остается и следа, стальная броня вседозволенности надламывается. Он знает, что мне плевать на нынешний статус Амины. Ни кольцо на пальце, ни штамп, ни традиции - ничто не помешало мне однажды забрать ее из токсичной семьи. Сейчас я готов повторить, несмотря на ее беременность от другого.

«Они не захотят сохранять», - простреливает болью виски.

Гребаный псих! Как можно быть таким уродом по отношению к своей жене и… родному ребёнку? Чем ему нерожденный малыш не угодил? Хренов вершитель судеб! Ничего святого…

Сжимаю и разжимаю кулаки. Вспоминаю, как этот манипулятор умело выводил меня из равновесия, и не собираюсь вновь вестись на его уловки. На этот раз буду умнее и равнодушнее, чтобы меня не отстранили от работы. Постараюсь ради Амины и ее крохи.

Медленно выдыхаю, подавляя эмоции.

– Почему посторонние в отделении? – чеканю грубо, не прерывая тяжелого зрительного контакта.

– Герман Янович, так это же М-ма-м.… - заикается медсестра. Она давно работает в этой больнице и хорошо меня знает, поэтому трясется, как осиновый лист на ветру. У меня весь персонал по струнке ходил, даже продажная тварь Богомолова.

– Неважно, кто, - отрезаю сухо.
– Часы посещения больных закончились.

Сафин не двигается с места. Только крылья носа раздуваются и лоб прорезает морщинами. Вряд ли я выгляжу лучше. Мы как два быка на арене.

– Демин, брось свои замашки. Не делай вид, что не понимаешь, кто я и к кому пришел. У меня жена беременная на сохранении, и я должен быть рядом, - чуть ли не в грудь себя кулаком бьет.