– Одна семья, - повторяю, как завороженный. Улыбка не сходит с лица.

Порывисто прижимаю Амину к себе. Клянусь любить и больше никогда не отпускать. Она нежно целует меня, наполняя светом, надеждой и теплом.

Семья…

Амина

– Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не беспокоит? – взволнованно спрашивает Герман, когда мы спускаемся по трапу самолета.

– Здесь очень холодно, - выдыхаю клубок пара изо рта, кутаюсь в шубу и льну к своему мужчине, нуждаясь в его тепле.

– Потерпи, родная, сейчас возьмем такси, - целует в висок, крепче обнимает меня за плечи и прижимает к себе. – Проведем эту ночь в отеле, а утром поедем дальше. Я прикинул примерный маршрут – он займет часов шесть. Боюсь, тебе будет тяжело… Может, ты.…

– Нет, я с тобой! До конца, - твердо стою на своем. – Тем более, доктор заверил меня, что опасность миновала и с малышом всё в порядке. У меня есть выписка, справка и разрешение на перелет. Или вы забыли, Герман Янович? – игриво рассказываю ему то, что он и так знает.

Демин и есть мой врач, единственный и неповторимый. После истории с Богомоловой он не доверяет меня никому. Перед тем как отправиться на поиски его брата, мы прошли все необходимые анализы, сделали УЗИ, хотя я и так заверяла, что чувствую себя прекрасно. Даже противная тошнота прекратилась. Недаром говорят, дома и стены лечат. Меня же исцелила любовь Германа, а его забота напитала энергией и силой.

– Амина, ты не оставила выбора своему доктору, - парирует он строго. – Обещала прилететь следующим рейсом, если я не возьму тебя с собой. Уж лучше ты будешь под присмотром, моя упрямица.

В ответ я расслабленно смеюсь, уткнувшись носом в шерстяной шарф, и зажмуриваюсь от ледяного ветра. Мокрые снежинки летят в лицо, залепляют глаза, норовят попасть за шиворот. Несмотря на отвратительную погоду в суровых северных широтах, мне невероятно хорошо. Не хватает лишь Мишани, которого мы побоялись брать с собой – всё-таки он ещё слишком слаб, так что пришлось оставить его под чутким надзором бабушки и тёти.

– Осторожнее на дороге, не гоните, - важно инструктирует Демин таксиста. Переживает, чтобы меня не укачало.

Порой он слишком опекает меня, словно пытается компенсировать каждый день, когда его не было рядом. Просит прощения каждым своим поступком, а я давно не виню его. Отпустила обиду, поняла и приняла любимого мужчину. Он все делал правильно, в то время как я чуть не погубила наши отношения недоверием. Но всё позади.

Отныне я буду рядом. Всегда. В горе и в радости.

Размеренная езда в жарком салоне автомобиля убаюкивает, и я, зевнув, роняю голову Герману на плечо. Не замечаю, как засыпаю в его уютных объятиях. Он что-то нашептывает мне, невесомо целует, бережно сжимает в руках, как в коконе.

– Амина-а, просыпайся, нам принесли ужин, - шелестит над ухом, с трудом проникая в затуманенное приятной дремой сознание. На щеку ложится широкая ладонь, ласково гладит. – Соня моя….

Губ касается мягкий поцелуй, который окончательно приводит меня в чувство.

– Что? – шепчу с улыбкой и сладко потягиваюсь, утопая в подушках.
– Как? А.…

Подскакиваю на постели, часто моргаю и шокировано осматриваюсь. Не помню, как оказалась в небольшом, но уютном номере отеля. Мы сели в такси вечером, а сейчас за окном – звездная ночь.

– Все хорошо, Амина, тебе полезно отдыхать, - усмехается Демин, двигая ближе тележку с едой. – Ты так крепко уснула в такси, что я не посмел тебя тревожить. Благо, на ресепшене вошли в положение и без проволочек отдали мне ключ, чтобы я скорее отнёс беременную жену досматривать сны.

– Боже, как стыдно, - выдыхаю, подтягивая на себе одеяло. Герман даже раздеть меня успел, а вещи аккуратно сложил на стуле рядом, чтобы не помялись, а я без труда могла дотянуться. – Мы ещё и не женаты, а тебе приходится со мной носиться.

– Мне кажется, нам давно пора закрыть этот вопрос, - хмуро бросает он, резко изменившись в лице. – Я устал доказывать всем, что ты моя, - пронзительно смотрит на меня, пробираясь в самую душу, - в том числе и тебе.

– Думаю, ты прав, - лепечу одними губами, не сводя с него глаз.

– Формулируй точнее, Амина, - в приказном тоне рычит Демин, до боли напоминая того самого грубого доктора, которого мне посчастливилось остановить дождливой ночью на пустынной проселочной дороге. С тех пор прошло больше года, между нами столько всего случилось…