– Как? А кто же тогда?...

– Суррогатная. Она вынашивала ребёнка на заказ. Для кого-то другого. И планировала продать его после родов, - не выбирает выражений Герман, а у меня мурашки по коже от такого цинизма и равнодушия.

– Разве можно продать малыша? – выдаю вслух, не сдерживая слез. Демин стирает их подушечками пальцев, обхватив мои щеки холодными ладонями.

– Законом не запрещено. Это не её ребёнок, а она лишь инкубатор, о чём свидетельствует договор с одной из клиник. Заказчик, к сожалению, остался анонимным.

– Откуда ты всё это знаешь? Неужели её близкие были в курсе?

– Мои люди успели раздобыть информацию о ней буквально за пару часов до того, как появились эти родственнички, - выплевывает брезгливо, и я примерно представляю, в каком тоне проходил их разговор. Кажется, Герман позволил себе лишнего и наверняка отвесил им пару ласковых, как он умеет на нервах.
– Мать сделала вид, что понятия не имеет, о чём речь. Брат засуетился, но тоже развел руками. Видимо, они надеялись увидеть заказчика в моем лице и потребовать обещанное вознаграждение, а получили трехэтажный мат и заявление в полицию.… - усмехается с сарказмом.

– Представляю, - не могу сдержать улыбки, зная, каким вспыльчивым бывает Демин, особенно если дело касается дорогих ему людей. – Значит, Мишу не заберут?

– У родного отца – нет, - чеканит резко и хмурится. – Но я так и не оформил усыновление.

– Значит, нам нужно скорее закрыть этот вопрос, - перебиваю его, ввергая в шок нас обоих.

Совсем недавно я разорвала отношения из-за ребёнка, а сейчас готова принять его сына? Не верится... Но это так. Маленькая жизнь важнее всего, во мне растет и развивается такая же.

– Нам? – выгибает бровь Герман.

Вместо ответа целую его, со всей неистраченной нежностью и любовью. Хочу раствориться в нем, но здравый смысл и дикий страх снова быть преданной не позволяют мне расслабиться.

– Почему она узнала тебя? – сипло шепчу, не рискуя посмотреть ему в глаза. Боюсь увидеть в них ложь.

Он подцепляет мой подбородок пальцами, заставляет поднять голову – и сам устанавливает зрительный контакт. Показывает, что ему нечего скрывать.

– Это мне ещё предстоит выяснить. Клянусь, я не знал ее, - повторяет в который раз. Твердо, жестко, безапелляционно.

Протяжно вздохнув, я покорно киваю. И решаю открыться ему.

– Мне звонил Марат.…

– Чёрт!
– выплевывает грубо. – Чего от тебя хотел этот урод? – берет меня за плечи, сжимает ощутимо. Заметив растерянность в моих глазах, ослабляет хватку и порывисто целует в щеку, извиняясь за несдержанность. В этом весь Демин – горячий, но отходчивый. Мы с ним как вода и пламя.

– Убедить меня, что ты предатель, - признаюсь честно, не желая больше ничего скрывать от Германа. А ещё… я подсознательно хочу вернуться под его защиту. С ним спокойнее и не так одиноко. – Марат твердил, будто у него есть какой-то компромат на тебя…

– Чушь собачья, - зло цедит он. – Сафин лжет.

– Почему он не может просто оставить нас в покое? – жалобно тяну, лихорадочно всхлипывая от тревоги и усталости.

– Потерпи, любимая. Ещё немного….

Я оказываюсь в родных мужских объятиях – и замираю, окутанная лаской и заботой самого непредсказуемого грубияна в медицинской сфере. Для всех окружающих он гроза, а для меня – мой персональный оазис. Я не готова от него отказаться. Не в этой жизни…

– Терплю.... Но что изменится, Герман? – лепечу, зарывшись носом в его часто вздымающуюся грудь. Врезаюсь пальцами в смятую ткань рубашки, пропитанную больничными запахами.

– Марат злится и пытается укусить меня побольнее, потому что догадывается, кто именно инициировал его проверку, - многозначительно произносит он. Поднимаю на него непонимающий взгляд, недоуменно качаю головой. – Помнишь, Амина, я однажды рассказывал тебе, как спас роженицу с пороком сердца? Ее зовут Виктория Богданова. Я сохранил её двойню, вопреки прогнозам, провел кесарево, собрал лучших специалистов, которые откачали мамочку. Мы её с того света достали…

– Да, я помню эту историю, ты лучший врач, - смотрю на него с восхищением и гордостью.

– Обычный, - отмахивается небрежно, словно я смутила его. – Тем не менее, вся медицинская семья Викки решила, что отныне у меня в неоплатном долгу. У её отца связи в Минздраве.… Стоило мне заикнуться о Богомоловой, как её в два счета сняли с должности. На очереди Сафин, но с ним сложнее. У него тоже есть определенные знакомства, которыми он панически жонглирует. Посмотрим, кто кого…

– Марат с ума сойдет, если лишится статуса, - закусываю губу и импульсивно зажмуриваюсь, предвкушая его слепую ярость.