У меня есть принципы и я четко им следую. Я строго разделяю работу и личную жизнь. Эти две Вселенные никак не пересекаются. Много лет назад я поклялся, что дам своему особенному ребенку всё, и я это делаю. Я говорил себе и ему. что он ничем не будет отличаться от других. Так и вышло.

Я не святой и не монах. В разводе уже давно, а физиология - штука сложная, но интересная. Мне повезло с генетикой, остальное все сделал сам: слежу за здоровьем, питанием, занимаюсь спортом и не имею вредных привычек.

Я не вожу женщин в свою квартиру, не ночую с ними и не даю ложных надежд. И да, я не сплю с женщинами младше сорока, потому что мне нравятся взрослые, умные и опытные. Без жеманства и притворства.

Пять лет назад у меня был роман с Инной - красивой вдовой с двумя детьми-подростками, которой муж оставил разваливающуюся сеть автомоек и долги. Я тогда помог ей, как знакомой своей сестры, и сам не заметил, как увлекся. Это увлекательный был аттракцион с ее вечным чувством вины перед детьми после нашего секса, и моей странной готовностью попробовать построить с ней семью.

Инна меня переиграла. Пока я решал ее проблемы, она подала на “Грин карт” и эмигрировала в Америку. Слышал от сестры, что на деньги от продажи бизнеса покойного мужа открыла там салон красоты и все-таки вышла замуж за американца.

Год назад мне понравилась другая женщина - моя ровесница. В яблоневых садах ее напугал мой Верный, а потом я предложил ей уроки верховой езды. Прикинулся обычным инструктором. Но у Джамили была незаконченная история с бывшим мужем, которого она по-прежнему любила. Мы остались друзьями. В том числе, и с ее Отелло. Да, такой я странный человек.

Оглядываясь назад, я понимаю, что пол полтинник я так и не знаю, что есть все-таки настоящая любовь? Чувство, которое объединяет, окрыляет, заставляет жить? Физика и химия? Или нечто большое и необъяснимое?

Я всегда хотел, чтобы люди, которых люблю, были довольны и счастливы. Поэтому для меня не было проблем отдавать, дарить им то, что у меня было. Ведь мне одному столько не надо.

Но мне хотелось и получать, а не быть только решалой. И вот я стою на пороге полтинника. И то ли у меня запоздалый кризис среднего возраста, то ли я реально старею, но сейчас я все больше задумываюсь о смысле жизни и любви. Почему-то кому-то она приходит в руки, как Дар Божий. А кто-то, как я мается, принимая за любовь не то, что есть на самом деле. Тем обидней разочаровываться.

Наливаю себе кофе и включаю телефон. Подсчитываю, что у Рафы сейчас вечер и звоню ему по видеосвязи. Мой мальчик быстро берет трубку и машет здоровой рукой.

– Пап! Привет!

Тоже поднимаю руку и улыбаюсь. Горжусь им. Горжусь даже нами с Гулей, что мы вырастили сына в более или менее нормальной среде. Не считая наших споров.

– Ну как дела? Не обижают?

– Ты серьезно сейчас?
– хмыкает сын.
– Пап, здесь diversity (разнообразие). Все прям такие милые с инвалидами, будто мы детском саду. О, мне предлагали кстати забить…

– Так, мы с тобой уже говорили об этом, но я повторю, - хмурюсь и включаю строгого батю.
– Никакой наркоты, никакого лигалайза и пирожных с сюрпризом.

– Так откуда я буду знать, что они с сюрпризом?
– ржет Рафа.

– Ну ты понял.

– Еще как! Слушай, пап, а как мама?

– Нормально, а что?

– Да она что-то не звонила два дня. Я думал, может, болеет.

– Не знаю. Напиши ей.

– А у вас что опять война? Или молчанка?

– Нет, - хмурюсь.
– С чего ты взял?

– А чё ты такой злой?

– Не выспался.

– Ааа. Пап, - замялся он после недолгой паузы, - ты маму не бросай, пожалуйста. Она, конечно, специфическая и любит драму. Но она просто растеряна.

– А знаешь ли ты, сынок, - тяжело вздыхаю, - что основная причина дури в голове у женщины от безделья?

– Не знал.

– Теперь знаешь.

– Ну я тогда умываю руки, - он выставляет ладони вперед, - то есть руку. Я просто хотел попросить не жестить с ней.

– Я не жестю…жесчу…короче, нормально все!
– рявкаю по-доброму, а сам думаю, что все-таки позвоню ей. Гуля хотела в прошлый раз поговорить, но мне позвонили с завода и я уехал, оставив ее дома. Видимо, теперь не отвертеться. Набрал ее назначил встречу на воскресное утро.

Фархат

– Итак, я тебя слушаю, - сажусь за стол, складываю руки и смотрю на Гульнару. Вот тоже красивая женщина, а у меня внутри полный штиль.

– Спасибо, что приехал, - театрально вздыхает, садится напротив, изящно забрасывает одну ногу на другую.

– Пожалуйста. Так что надо?

Не знаю, что больше меня раздражает: то, что Гуля несколько лет назад выносила мне мозг истериками и требованием увеличить содержание, или что за полгода до отъезда сына она внезапно переобулась и стала сначала спокойной, а потом нарочито милой? Изначально мы предполагали, что Рафаэль будет учиться здесь, под нашим присмотром. Это значило, что я продолжу всё оплачивать не только ему, но и его матери. Однако мальчик ловко нас обвёл, но, как сейчас говорит Гуля, совсем не подумал о матери.